Лаяна

Рассказ фэнтези

1

В конце школьного коридора покачивалась сутулая спина тщедушного юнца в растянутой застиранной футболке и мешковатых джинсах — привычка мамы покупать одежду на вырост. Расшифровать выражение лица паренька было весьма затруднительно: взгляд то напряжённо фиксировался в одной точке, обрамляя переносицу суровыми вертикальными складками, то растерянно бегал по полу, тщетно пытаясь за что-нибудь зацепиться. В эти мгновения его большие серые глаза вспыхивали суетливым беспокойством. Впрочем, опытный психолог наверняка прочитал бы в мимике юноши сочетание мечтательности, замкнутости и патологической ущербности.
Молодого человека звали Матвей. Несмотря на детскую внешность и телесную хилость, он уже стоял на пороге взрослой жизни. Оставалось лишь сдать последний экзамен в школе. Тошнотворный вид парнишки резко контрастировал с искрящейся энергией весёлых, модно одетых одноклассников, заигрывающих с молодой учительницей возле кабинета химии. Беседа ещё больше оживилась после появления двух сексапильных девиц, одна из которых повисла на плече у высокого красавца Вадима, привлекая внимание компании чувственными движениями своих уже отнюдь не девичьих форм.
В кармане Матвея застрекотал мобильный. Он извлёк старенький дешевый «самсунг» и хотел было ответить, но Вадим, только что отошедший от кабинета вместе с другими одноклассниками, выхватил телефон из рук угловатого доходяги и демонстративно швырнул его о стену.
— Слышь, Мотя, чё ты коллектив позоришь своей галимой трубенью?! — оскалив ряд ровных белых зубов, презрительно пробурчал он, и приступ всеобщего хохота взорвал короткую немую сцену.
Заразительнее всех смеялась крутобёдрая красотка Жанна, ладонь которой что-то демонстративно искала в заднем кармане джинсов Вадима, проще говоря, тискала его рельефные ягодицы. А тот вытащил из сумки свой смартфон, ловким движением извлёк из него симку, и небрежно сунул телефон в руку обалдевшего Матвея.
— На вот, нищеброд, дарю. Аттракцион неслыханной щедрости!
— О! Ни фига себе! Вадик, зачем ты хорошую вещь этому лошаре отдал?! Лучше бы мне… — сквозь смех звучали комментарии приятелей, впечатлённых пафосным жестом авторитетного друга. — А как же фотки и контакты?
— Да насрать, — лениво скривился Вадим. — Пусть пользуется. Мне на днюху предки новый подкинули…
Шумная толпа двинулась к выходу, а Матвей присел на корточки и начал собирать осколки своего «самсунга». Лишь до хруста стиснутые зубы выдавали его отчаяние и обиду.
«Скорее бы закончилось всё это, — пускал он по кругу сбивчивые мысли. — Ещё чуть-чуть, и я больше никогда не увижу эти рожи».
Матвей давно смирился с ролью изгоя, хотя так было не всегда. Первое время он, как мог, пытался парировать нападки, но получив от наглого, спортивного Вадима пару затрещин, ушёл в себя и стал сторониться школьных товарищей. Масло в тлеющий огонь его самолюбия подливала Жанна, к которой Тюша, как ласково называла его мама, испытывал тайное, но невероятно сильное и глубокое чувство.
Мать растила Матвея одна, отца он не помнил, денег в семье всегда не хватало. В прошлом году, раздавая у метро рекламные листовки, его надежды на заработок разрушили всё те же ненавистные однокласснички. Они застали его за этим занятием, послужившим новым информационным поводом для травли, так что горе-промоутер был вынужден бросить работу, не получив даже причитающиеся копейки.
Матвей вышел из школы и направился к дому. Солнце жизнеутверждающе раскололо мрачную тучу, и его лучи, отражаясь в серых лужах, рассыпались игривыми блёстками, радуя глаз и согревая душу.
«А может, всё ещё наладится? — размышлял он. — Конечно! Скоро начнётся новая жизнь, и этот бред забудется как страшный сон».
Когда паренёк уже подходил к своему подъезду, кто-то не глядя вытряхнул с балкона содержимое пепельницы, приправив окурками и пеплом причёску страдальца, который в очередной раз оказался не в то время и не в том месте. Солнце снова спряталось за свинцовым облаком, и начал моросить дождик.

2

Весь вечер Матвей провёл за столом в своей каморке, старательно склеивая пластмассовые обломки разбитого «самсунга». Он уже твёрдо решил, что при первой же возможности обязательно вернёт смартфон Вадиму. Задавленная, но ещё живая гордость не позволяла ему даже опробовать эту подачку.
Потом Тюша долго лежал на диване с открытыми глазами, мечтая о случайной встрече с Жанной — когда-нибудь, лет так через пять, когда он станет самостоятельным и успешным мужчиной. Он пригласит её в дорогой ресторан где-нибудь в центре, а она будет смотреть на него влюблёнными глазами — так, как сегодня смотрела на Вадима.
В конце концов усталость всё же взяла своё, и Матвей провалился в чарующую бездну сна.

И тут чьи-то очень сильные, но невидимые руки вдруг подхватили его и умопомрачительным рывком, от которого даже не успело захватить дух, перенесли на какую-то странную твердь. Он поднялся и осмотрелся. Картина, представшая перед его взором, потрясла в высшей степени; юноша впервые в жизни ощутил состояние всеобъемлющего и бесконечного блаженства. Пейзаж отдалённо напоминал холмистое морское дно, только раскрашенное в яркие сочные цвета — фиолетовый, оранжевый и розовый. Повсюду виднелись стремящиеся ввысь перламутровые ветви, внешне напоминающие кораллы. Такого великолепия Матвей никогда не встречал не только в живой природе или инсталляциях, но и в фантастических фильмах и даже в самых невероятных компьютерных сюжетах.
Воздух, в котором витал едва уловимый аромат фиалок, был прозрачным и вкусным, как бывает вкусной родниковая вода. Он дышал глубоко и жадно. Из-за волнистого горизонта выглядывал огромный светящийся шар, очень похожий на солнце, вот только лучи его не обжигали и не слепили глаза. Мягкий, но достаточно мощный свет плавно переходил в нежно-бирюзовую небесную даль.
Состояние радостного покоя, душевного и телесного комфорта охватило целиком и полностью, не оставив места даже капле многолетнего негатива. Ощущение присутствия было абсолютным. Парень зашагал вперёд лёгкой походкой по поверхности, которую можно было сравнить с чуть затвердевшей губкой. Ему казалось, что если он оттолкнётся и прыгнет, то взлетит высоко-высоко.
За холмом открылся вид на едва различимый силуэт хрупкой девушки, и тут вдруг откуда-то издалека донёсся гул. На фоне умиротворяющей возвышенной тишины этот посторонний звук резанул ухо так, что Матвей вздрогнул и обернулся. Чувствуя, что теряет равновесие, он схватился за верхушку коралловой ветки, случайно обломив её.

В дверь истерично звонили. Тюша с трудом приподнялся и сел на кровать. В его руке была крепко зажата обломанная коралловая веточка. Именно она стала ключиком, отворившим потайную дверцу памяти и позволившим отмотать назад киноплёнку то ли сна, то ли яви, чтобы в мельчайших подробностях воспроизвести весь тот потрясающий мир, гостем которого ему посчастливилось стать.
Душераздирающие звонки стихли и щёлкнул дверной замок. На пороге появилась мама.
— Да что случилось-то?! — запричитала она, нервно бросая на пол тяжёлые пакеты с продуктами. — Утром встала — тебя уже нет! Прихожу с работы — ты спишь! Ты на часы смотрел?! Куда тебя унесло ни свет ни заря?!
Матвей вскочил, кинул мутный взор на настенные часы и застыл в позе зомби. Было семь часов вечера.
«Как же это? — попытался он разогнать туман в своей голове, — это что же, я почти сутки проспал? — и, переведя недоумённый взгляд на внезапно потускневшую коралловую веточку, запах которой стремительно терял фиалковые нотки, спросил сам себя: а как же это оказалось здесь?.. И почему меня не было утром?»
Совершенно сбитый с толку, парень поставил ветку в стакан с карандашами и, снова присев на край кровати, уставился опухшими глазами на это загадочное чудо неведомой природы.
— Тюша! — из кухни раздался возмущённый крик матери. — А почему ты ничего не ел?! На плите так всё и осталось нетронутым, что я утром положила. Небось, дряни всякой в городе нахватался!

3

Наконец-то сдан последний экзамен — поставлена финальная точка в увлекательной повести под названием «детство». Раскрепощённые выпускники потихоньку стягивались на школьный двор. Праздничную картину портила лишь большая машина «Водоканала» с жёлтыми проблесковыми огнями — после проливных дождей что-то стряслось с канализацией. Рабочий в каске закинул в открытый канализационный люк шланг и занялся наладкой оборудования.
Матвей подошёл к Вадиму, стоявшему, как всегда, в окружении вассалов-почитателей, и протянул ему смартфон с лаконичным объяснением:
— Спасибо. Мне не надо.
Вадик снисходительно, сверху вниз посмотрел на одноклассника и с насмешкой ответил:
— Мы бедные, но гордые. Да, тётя Мотя? — и, взяв из рук чудика телефон, перевёл взгляд на рыжего двоечника Зябу.
— Держи, Рыжик. Дарю! — Вадим швырнул смартфон изумлённому Зяблину, который от неожиданности чуть не уронил ценный подарок.
— Ух, Вадя, крутяк! Ты — человечище! Спасибо, брат! — рассыпался в благодарностях счастливчик и, зайдя за спину Матвея, начал активно жестикулировать.
Все присутствующие, кроме Тюши, поняли, что самое время забацать зачётное выпускное видео, которое, если получится, уже вечером будет собирать лайки на просторах Интернета. Жанна подготовила к съёмке айфон, Зяба незаметно подсел под ноги Матвея со спины, а Вадиму оставалось лишь слегка толкнуть жертву. Однако никто не учёл, что неуклюжесть Моти окажется столь запредельной. Парень упал на асфальт, затем вскочил на ноги, но тут же, не сумев удержаться, отпрыгнул в сторону, потом снова свалился, чем вызвал у собравшихся бурю восторга, и, сдвинув спиной пластиковое ограждение, рухнул в открытый колодец ливневой канализации.
Смех оборвался мгновенно. Рабочие, охая, матерясь и расталкивая друг друга, полезли вниз, но бурлящий поток воды, стремительно несущийся на пятиметровой глубине, не оставлял шансов на оперативное спасение.
— Докладывай в дежурку, вызывай подкрепление и МЧС! У нас ЧП! — закричал крупный мужчина в жёлто-зелёной спецовке сидевшему в кабине водителю.

…И опять этот бодрящий воздух с нежным фиалковым оттенком, а под ногами сиреневая губка, уходящая вдаль чередой пологих холмов вместе с рвущимися к небу причудливыми коралловыми растениями. Вокруг Матвея снова было всё то, что не выходило из головы с тех пор, как он соприкоснулся с бесподобной фантасмагорией — с тем, что заставляло его часами тщетно гуглить терабайты информации в надежде пролить свет на сказочный мир, открывшийся так внезапно и необъяснимо.
Юноша оказался на том самом месте, откуда совсем недавно чудесная сила вернула его в спальню типовой многоэтажки. Матвей вытянулся во весь рост, распрямил плечи и, вдыхая воздушный нектар полной грудью, уверенно зашагал вперёд — по направлению к вершине соседнего холма. Там, на фоне золотистого светящегося шара выделялась точка, которая по мере приближения оформилась в силуэт сидящей девушки. Именно на этом эпизоде в прошлый раз оборвалось знакомство незадачливого странника с диковинной местностью.
Чем ближе подходил он к вершине, тем больше крепло ощущение того, что идёт он навстречу хорошо знакомому человеку, а когда из-за коралловых ветвей выглянул профиль с вздёрнутым носиком, парень закричал:
— Олеся! Ты?!
Девушка, улыбаясь, легко поднялась и, обхватив своими руками-спичками его длинную шею, радостно воскликнула:
— Тюша, родной! Как здорово, что ты здесь!
Олеся жила в деревне, по соседству с бабушкой Матвея, и училась в областном центре на медсестру. Приветливая и позитивная, она кардинально отличалась от меланхоличного Тюши, но, несмотря на спорную совместимость темпераментов, они прекрасно ладили и даже дружили. Правда, встречаться удавалось всего лишь раз в год — когда Матвей приезжал к бабушке на летние каникулы. Это была та дружба, которая редко встречается за чертой детства — светлая, искренняя, бескорыстная, какой была и сама Олеся. Её воспитывала баба Тая. Об отце она никогда ничего не слышала, мама пропала больше десяти лет назад, уехав в столицу на заработки, а дедушка погиб в Афганистане, где служил прапорщиком в начале восьмидесятых.
Олеся предстала перед кавалером босоногой, в спортивных брюках и футболке.
— Да ты прямо денди! — оценила она строгий, хотя и изрядно промокший костюм Матвея, купленный по случаю окончания школы. — Ну как ты?
— Нормально, — смущённо ответил парень, снимая потяжелевший от воды пиджак. — Слушай, а где это мы?
— На Лаяне, — улыбнулась подруга.
— Где? — парнишка захлопал большими ресницами.
— Лаяна — это планета. Она совсем рядом с Землёй, только в другой, параллельной реальности. Здесь тоже можно жить, хотя она предназначена не совсем для этого.
— А для чего? — изумился Тюша.
— Лаяна — это временное пристанище душ умерших людей на пути к созвездию Преман и другим пунктам назначения, где им должен открыться весь их прошлый опыт. Да вот же, — кивнула Олеся чуть в сторону, — это Нида, она прекрасно видит и слышит нас. А вон там, чуть дальше — Георгий и Кира; они здесь новички. Неужели ты их не видишь?
— Не-а, — замотал головой юноша, — не вижу. А как же мы?
— Очень редко, но случается так, что люди попадают сюда в своих материальных оболочках — здешние условия делают это возможным. Подобные события считаются исключительными, они нарушают основы мироздания, поэтому такие переходы всегда сопровождаются разными катаклизмами: цунами, извержениями вулканов или даже взрывом какой-нибудь далёкой звезды. Что-то вроде компенсации для восстановления баланса. Так мне рассказывал Абхини.
— Кто? — округлил глаза Матвей.
— Абхини, — громче повторила девушка, — это ангел-проводник. Я с ним подружилась. Он оберегает души людей во время путешествия до мест, определённых Манту — Высшим Советом.
— А почему эти самые души не могут сразу направляться в нужную точку?
— Ну вот, к примеру, глубоководным водолазам запрещено сразу подниматься на корабль после длительного погружения. Чревато какой-то там болезнью, кессонной, кажется. Поэтому некоторое время они проводят в специальной камере. Так же и тут — необходимо пребывание в определённых условиях, чтобы подготовиться к грядущим переменам.
— Интересно. И что ещё рассказал тебе этот…
— Абхини, — засмеялась Олеся и продолжила: — То, что на Лаяне почти не ощущается течение времени, не бывает зим и ночей — всегда ясно и тепло за счёт собственной энергии и отражённого света соседних планет. А ещё особенности атмосферы и гравитации позволяют земным существам обходиться здесь без сна, воды и еды. К тому же тот, кто попадает сюда, не испытывает боли и страданий. Тут всем всегда хорошо — без всяких условий и причин. Просто очень хорошо и спокойно.
— Прямо Рай какой-то получается.
— Почти. Скорее, только ступень к Раю, и поэтому, — она снова широко улыбнулась, — Лаяна — планета для добрых…
— А куда же деваются злые?
— На Савану. Она чрезвычайно далеко отсюда. Абхини говорит, что Савана расположена рядом с большой чёрной дырой Ниру-Тала. Её можно узнать по кроваво-красному свечению. Но там всё как-то иначе.
— А ты можешь спросить, почему я не вижу то, что видишь ты, и почему вообще мы здесь?
— Могу, но уверена, он скажет, что не на все вопросы уполномочен отвечать. Он всегда так говорит, когда я слишком пристаю с расспросами.
Они, как дети, резвились между стеблями изящных коралловых растений, наперегонки штурмовали вершины разноцветных холмов, болтали о разном, снова смеялись и любовались красотой чистейшего бирюзового неба.
Не чувствуя даже намёка на усталость, Олеся легла на спину, подперев голову своим маленьким кулачком и, всё так же беспечно улыбаясь, начала играть с коралловой веткой растопыренными пальцами правой ноги. Матвей присел рядом.
Внезапно по лбу девушки пробежали тонкие морщинки, она чуть приподнялась на локтях и, глубоко вздохнув, тихо сказала:
— Только почему-то иногда вспоминаю бабушку. Мне её не хватает.
В это мгновенье Тюша подумал о маме. Потом о Жанне. Он вдруг поймал себя на мысли, что никаких провалов в памяти не произошло. Просто, любое воспоминание тут же окрашивалось в мягкие, спокойные тона, вызывая только приятные эмоции.
Матвей повернулся к подруге, и ему показалось, что её тело постепенно теряет привычную чёткость линий. Возможно, так плывёт изображения в глазах очкарика, лишившегося своих диоптрий. Олеся закинула голову назад и слегка прикрыла веки, её губы шептали что-то невнятное. Потом она сняла со своей шеи золотую цепочку с сердечком и протянула ему.
— Вот, возьми на память. Абхини сказал, что пришло время расстаться. Но мы ещё встретимся. Обязательно встретимся!
Тюша взял цепочку, поднялся, а когда снова повернулся к ней, чтобы ответить, рядом не было никого. Странно, на Земле в подобной ситуации он как минимум огорчился бы, а здесь не ощущалось ни печали, ни страха. Лишь только лёгкая услада разлилась по всему телу тёплой волной. Парень разжал ладонь и узнал цепочку с кулоном, оставленную ему подругой. Это был подарок бабушки Таи на шестнадцатилетие. Он вспомнил, как прошлым летом старушка ездила в райцентр к мастеру, чтобы выгравировать на золотом сердечке инициалы своей любимой внученьки.
Не успел Матвей в полной мере осознать произошедшее, как перед ним возник столб белого света, исходящий откуда-то сверху. Подняв голову, он рассмотрел источник свечения — белый круг и услышал грубый мужской голос, который вызвал у юноши неестественную для этого райского места оторопь.

4

Он очнулся и увидел наверху открытый люк, через который упрямо пробивались колючие солнечные лучи. Зажмурился. Капли слёз проступили в уголках глаз. В проёме замаячила фигура человека и по стенам колодца донеслось громкое:
— Здесь, здесь! Нашёлся!
Через минуту рабочий в засаленном комбинезоне, источавшем нестерпимую вонь, крепил ремни, чтобы поднять беднягу на поверхность, и тараторил, покачивая жёлтой каской:
— Вторую неделю ищем. Тебя уже все похоронили, а ты, брат, огурцом! В рубашке родился!

Мама, похудевшая от затянувшегося кошмара на добрый десяток килограммов, суетилась на кухне, собирая сына в дорогу. После выписки из больницы Матвею не терпелось скорее оказаться в деревне, чтобы встретиться с Олесей и вспомнить пережитые на Лаяне минуты счастья, обернувшиеся для близких мучительными днями земных ожиданий. Он похлопал ладонью по пухлым бокам своей сумки, затем положил сверху вещей уже изрядно потемневшую коралловую ветвь и золотую цепочку с кулоном.
Электричка монотонно подвывала, убаюкивая неугомонных дачников и угрюмых селян. Солнце беспощадно палило, нагревая железные коробки-вагоны так, что не спасали открытые окна. Кто-то боролся со сном, бодая носом широкий газетный лист, кто-то сдался без боя и захрапел, лишь только состав отошёл от вокзала. Время растягивалось нагретой смолой, и только скоморохи-лоточники периодически встряхивали унылую людскую массу красочными презентациями своих нехитрых товаров. Но вот сиплый голос в динамиках объявил конечную станцию. Пассажиры, обалдевшие от трёхчасовой езды на солнцепёке, начали потихоньку снимать с полок рюкзаки, кульки и прочую ручную кладь.
Бабушка встретила внука, как всегда, радушно, но с плохо скрываемым беспокойством. После сытного обеда она собралась с духом и дрожащим голосом сообщила:
— Внучок, беда у нас стряслась. Я матери не смогла по телефону сказать — язык не повернулся. Таисьину Лесеньку уж два дня, как схоронили.
Тюша сполз по бревенчатой стене на грубо сбитый табурет, прислонился виском к дверному косяку и уткнулся взглядом в только что принесённое ведро с колодезной водой.
— Расскажи, бабуль, — промямлил он окостенелым языком.
И бабушка поведала о том, что ещё в конце весны, перед самой сессией, Олеся с друзьями по колледжу пошла в поход на Воттоваару и пропала ночью, когда ребята решили разбить лагерь на горе. Искали её долго, но нашли только на прошлой неделе, причём на том самом месте, которое ещё в мае облазили вдоль и поперёк — у подножия скалы, между двумя большими валунами.
— Видать, в темноте оступилась и разбилась о камни. Больше месяца прошло, а она — как живая была. Чудо, да и только, — всхлипывала бабушка. — Таисья, бедняжка, сильно сдала; с поминок так и не встаёт. Совсем плоха…
На осознание случившегося ушло несколько мучительных минут.
«Надо же! — мелькнула в отяжелевшей голове мысль, — а ведь там почему-то даже наскоро не довелось обсудить обстоятельства, предшествующие невероятной одиссее».
Нет, он не побоится показаться сумасшедшим и непременно расскажет одинокой пожилой женщине, раздавленной этой загадочной утратой, обо всех подробностях последней встречи с девушкой. А коралловая ветвь и золотая цепочка станут свидетельствами того, что в нашей серой жизни порой находится место чуду.
Достав из дорожной сумки подарки с Лаяны, юноша сбежал по крыльцу и быстрым шагом направился к соседнему дому.
«Жаль, что здесь нет Абхини, — размышлял Матвей по пути к бабе Тае, — он бы объяснил, почему я вернулся, а она ушла».
Стоило парню только подумать об этом, как дикая горлица восхитительного окраса села на перекладину забора и в одно мгновенье поглотила всё его внимание. Сердце пронзили всплывшие в памяти последние слова Олеси: «Мы встретимся. Обязательно встретимся!»
Он не знал, сколько времени простоял неподвижно, любуясь красотой редкой птицы, и продолжил свой путь лишь после того, как горлица, грациозно вспорхнув с жерди, пролетела над его головой, нежно коснувшись краем крыла растрёпанных волос.
Тюша прошёл через знакомый палисадник и отворил дверь дома, который не мог себе представить без добрых озорных глаз и сияющей улыбки Олеси.