…всякая сила окружена опасностью точно так же,
как источник света — тьмой.
Урсула Ле Гуин

Глава 1

1

Последний день августа выдался на удивление погожим. После недели непрерывных дождей наконец-то появилось солнце, пускай уже и не такое бодрящее, как в середине лета. Сергей откинул солнцезащитный козырёк и приобнял свободной от руля рукой сидевшую рядом попутчицу.
— Серёнь, мне так понравился лесочек недалеко от нашего участка. Так удивительно, что его до сих пор не загадили, — игриво щурясь от лучей заходящего солнца, начала разговор Анна и слегка убавила громкость радиоприёмника.
— Сплюнь, — улыбнулся мужчина, — а то у нас за этим дело не станет; сегодня райское местечко, а завтра помойка.
— Думаю, он бы ещё уступил. Чего ты меня не поддержал, когда я снова заговорила о торге?
— Не знаю, — пожал плечами Сергей, — по-моему, цена вполне приемлемая.
Девушка восторженно вздохнула:
— Жаль, что оформить получится только через неделю.

Сергей Никитин и Анна Соболева готовились к свадьбе, хотя жили вместе уже почти два года. В тот день пара возвращалась в город из Карелии, где присмотрела себе небольшую, но уютную дачку. Аня не без удовольствия размышляла о том, как будущим летом займётся её обустройством. Их «Форд Фокус» плавно скользил по асфальту, проплывая мимо уже по-осеннему поблёкших лесных угодий и деревень.
За довольно крутым изгибом трассы внезапно возник временный знак сужения дороги — рабочие копошились на обочине, и машина упёрлась в пробку. Визг тормозов заставил вздрогнуть; между капотом «Форда» и впередиидущей машиной вклинился чёрный «Блейзер», разрисованный аэрографией какими-то демоническими сюжетами. Сергей резко ударил по тормозам и чудом избежал столкновения. Из «Блейзера» выскочил бравый мо́лодец и, уверенно подойдя к машине Никитина, сильным ударом ноги захлопнул боковое зеркало, затем кулаком ударил в водительское стекло, которое, как ни странно, выдержало удар.
— Ты, мудень, не видишь, я чуть в лоб встречному не убрался?! — заорал он неистово. — Западло пропустить, гнида?!
Сергей и Анна сидели, хлопая глазами, совершенно не понимая, что, собственно, произошло. Громила из «Блейзера» отпустил ещё пару нелицеприятных «комплиментов» в адрес опешившего Никитина, от души плюнул на лобовое стекло «Фокуса» и, запрыгнув в свой джип, рванул с места.
— Козёл! — выругался Сергей, осознав произошедшее, и смыл дворниками обидный плевок.
А случилось следующее. «Блейзер», мчавшийся на бешеной скорости за машиной Никитина, пошёл на обгон перед тем самым изгибом дороги, за которым образовалась пробка. Уходя от столкновения со встречной машиной, лихач подрезал Сергея, да ещё и обматерил его с ног до головы. Душу Никитина штормило. Он корил себя за слабость характера, за неспособность поставить наглеца на место. В первые секунды даже возник порыв догнать мерзавца и… А вот что дальше, он и сам себе слабо представлял.
— Да чёрт с ним, с этим уродом, — успокаивала спутника Анна, — сколько таких вокруг! Стоит ли из-за придурка расстраиваться?
Миновав злополучный участок, машина подъехала к небольшой деревне.
— Смотри! — радостно воскликнула девушка, кивнув на криво, от руки написанный плакат «Парное молоко», висевший на дереве возле съезда на грунтовку. — Ты давно пил парное молоко?
— Наверное, только в детстве. У него же какой-то характерный привкус, а я даже и не помню.
— Заедем? — спросила Анна, и Сергей, включив поворотник, свернул с трассы на деревенскую дорогу.
Протрясясь по стиральной доске до первого дома, Никитин остановил машину. Размокшая от проливных дождей и разбитая тракторами грунтовка не оставляла «Форду» шансов проехать дальше.
— Подожди, давай я сама сбегаю, — воодушевлённо предложила Аня, дёрнув дверную ручку, и быстрым шагом направилась вглубь деревни.
— Так, а где его искать-то, это молоко? — остановил её вопросом Сергей, выходя из машины.
— Я поспрашиваю, — махнула рукой девушка и скрылась за ближайшим кустарником.
Никитин осмотрелся — обычный сельский пейзаж: кривенькие избы, непролазная грязь…
Он посмотрел в небо: кроваво-красный закат вызывал одновременно восхищение и какую-то беспричинно-жутковатую тревогу.
«Надо же, как мрачно и величественно», — подумал мужчина, с трудом оторвав взгляд от завораживающей картины вечернего неба, и не спеша подошёл поближе к старому дому, возле которого ему пришлось остановиться. Изба находилась в удручающем состоянии. Почерневшие брёвна вросли в землю, а крыша, словно шапка на деревенском ухаре, съехала слегка набок. Но больше всего его удивило, что не только покосившаяся калитка была нараспашку, но и дверь в дом была открыта настежь.
Внезапно Никитин ощутил нестерпимую жажду, как будто накануне выпил не один литр пива. Он посмотрел по сторонам. Вокруг не было ни души; воцарилась звенящая тишина. То ли жажда, то ли какая-то неведомая сила подтолкнула его вперёд, и, пройдя между двумя деревцами через заросший пожухлой травой двор, незваный гость уже стоял на гнилых поскрипывающих досках полуразрушенного крыльца.
— Есть тут кто? — крикнул Сергей в чёрный проём двери. В ответ ему лишь громко каркнул пролетающий мимо ворон да из глубины дома мяукнул кот-невидимка. — Эй, хозяева, водички не найдётся? — конкретизировал свой вопрос мужчина и, так и не дождавшись ответа, зашёл в избу.
В сенях было темно, спёртый кисловатый воздух отдавал мховой сыростью. Никитин продвигался почти на ощупь и, зайдя в захламлённую комнату, замер. В полумраке, на старой железной кровати лежала старуха. Сначала он подумал, что женщина мертва, но подойдя ближе, стали заметны её тяжёлое дыхание и отчаянные круговые движения болезненных зрачков. Бабка никак не отреагировала на визит незнакомца. Из-под старого ватного одеяла выглядывали костлявые руки. Никитину показалось, что кожа старухи имела какой-то неестественный, землистый оттенок. Поразительная худоба и глубокие морщины говорили о сильном истощении. Внезапно Сергей ощутил беспокойство, а когда на кровать, мерзко мяукнув, запрыгнул чёрный кот, мелкая дрожь пробежала по всему телу.
Мужчина нагнулся и заглянул в мутное, зашторенное паутиной окошко, и тот самый кровавый закат, который околдовал его минутой раньше, отразился в белках карих глаз красноватым оттенком. На маленьком столике возле кровати лежала старая толстенная книга в изрядно истёртом кожаном переплёте. Никитин взял её со стола, открыл, перелистнул несколько пожелтевших страниц, на которых от руки были сделаны какие-то малопонятные записи, плохо различимые от времени, и аккуратно положил фолиант на место.
— Бабушка, — прошептал Сергей и слегка коснулся её руки.
Тело старухи продолжало оставаться неподвижным, лишь зрачки ненадолго замерли. Вдруг она схватила гостя за руку, да так крепко, что кости её пальцев, словно стальные прутья, больно врезались в его кисть. Глаза бабки округлились, дыхание участилось, и она захрипела. Сделав шумный выдох, женщина затихла, а на её лице проявилась и застыла злобная, беззубая улыбка. Никитина обуял животный страх, рубашка под ветровкой вмиг намокла от пота. Он снова вздрогнул, когда почувствовал что-то возле своих ног. Это был всё тот же кот, который только что сидел на кровати; закрыв хищные глазёнки, чёрный зверёк мурлыкал и заискивающе тёрся о ноги мужчины. Сергей не без труда освободился от железного захвата и поспешил к выходу. Пошатываясь, задевая плечом углы и висящую в сенях утварь, он выскочил во двор и чуть ли не бегом направился к машине. Внезапные порывы ветра хлестали по щекам ветвями диких яблонь, растущих прямо у тропинки. Неизвестно откуда появившаяся стая ворон разорвала тишину отвратительным карканьем. Тучи быстро заволокли небо и начал накрапывать мелкий дождик.

— Ну вот, только порадовались хорошей погоде, — кокетливо сморщилась Анна, поджидавшая суженного возле авто с литровой банкой молока, и, демонстрируя приобретение, добавила: — Всего полтинник!
Никитин взял из рук девушки банку и залпом выпил почти половину.
— Серёж, ты чего?
— Ничего, пить хочу, — равнодушно ответил он, вытирая со лба капельки пота.
— Чего бледный такой? Как смерть.
Анна уловила ещё и стеклянный взгляд своего возлюбленного, но приставать с расспросами не решилась.
«Устал, наверное, да ещё этот отморозок на джипе…» — подумала она и, отряхнув обувь от грязи, запрыгнула на сиденье.
Когда Сергей и Анна подъезжали к городу, было уже почти темно. Поток машин замедлил своё движение и вдалеке показались ярко переливающиеся красно-синие проблесковые огни двух машин ДПС, стоящих на обочине.
— Похоже, авария, — предположила Анна.
Когда «Фокус» поравнялся с местом ДТП, картина случившегося, благодаря подсветке фар гаишных автомобилей, предстала во всём своём драматизме: разбитый в хлам автомобиль, слетевший с дороги и врезавшийся в основание рекламного щита прямиком водительской стороной; копошившиеся возле него спасатели и лежащий рядом труп водителя, накрытый чёрным целлофаном.
— Да это же… — с ужасом произнесла Аня и осторожно посмотрела на Сергея.
— Вижу, — равнодушно ответил он.
В разбитой машине было несложно узнать тот самый разрисованный джип, который часом раньше подрезал их «Форд» со всеми вытекающими последствиями.
— Вона как, — сочувственно пролепетала девушка.
— Получил по заслугам, — холодно резюмировал Сергей.
Анна испуганно посмотрела на жениха.
— Как же можно, Серёжа? Это же человеческая жизнь, — прошептала она.
Никитин промолчал, а девушка за весь оставшийся путь не проронила ни слова.
«Как же так, неужели я за два года так и не узнала этого человека? — не переставала ужасаться про себя Соболева. — Не может быть, он не был таким; это невозможно».
Она ещё долго размышляла о том, что знала Сергея как человека широкой души, доброго, отзывчивого, способного к сопереживанию и всегда готового прийти на помощь. Девушка совершенно не понимала и внутренне не принимала его неожиданно проявившегося цинизма и металлического блеска равнодушного взгляда.
Отягощённый напряжённой тишиной, Никитин достал из бардачка диск Rammstein, невостребованно валявшийся там с момента покупки машины, и ловким движением дослал его в чрево автомагнитолы. Громкая агрессивная музыка тисками сдавила голову, заставив Анну надеть наушники своего аудиоплеера и добавить громкости.

 

2

 

Кира и Лена дружили ещё со студенческой скамьи. Лена была домохозяйкой и по этой причине уже давно испытывала острый дефицит общения, а Кира летала бортпроводницей на внутренних авиарейсах, так что специфика работы тоже не способствовала регулярным девичьим посиделкам. Во время нечастых встреч у двух тридцатилетних подруг всегда находились горячие темы, чтобы посудачить за чашечкой ароматного кофе в кофейне любимого торгового центра Северной столицы.
— Как ты это выдерживаешь? — восхищалась Лена мужеством стюардессы. — Я раз в год летаю, так меня уже за неделю до полёта на нервной почве трясти начинает.
— А, ерунда. Сначала страшно, а потом привыкаешь, — с усталой улыбкой ответила Кира.
— Я как-то раньше стеснялась спросить, а чего ты на заграничные рейсы не перейдёшь. Всё же при тебе: внешность, ум, английский опять же.
— Сложно у нас с этим — без связей не пробьёшься, да и вообще, с самого начала нужно было на этот счёт суетиться; а теперь чего уже?… — с грустью призналась девушка.
— Ну да, ну да, — закивала Лена, — сейчас самое время о будущих детках думать, а то так всё на свете и пролетаешь в облаках.
— Ты хотела сказать, пролетишь, — засмеялась подруга.
— Как у вас насчёт этого?
— Да пока никак, — опустив голову, пробубнила Кира.
— Ты на меня не обижайся, но я тебе так скажу: с твоим оболтусом вряд ли чего путного получится. Он же у тебя так и сидит без работы?
— Да ладно, он хороший. А с работой… — девушка вздохнула, — он же по образованию инженер по авиамоторам, но по специальности ни дня не работал. А уже тридцать пять. Вот и проблемы с работой. Куда попало ведь идти не хочется.
— Слушай, Кирюха! — глаза Лены заблестели. — А ты помнишь Эдика на дне рождения у моего Пашки? Ну, он уже не Эдик, естественно, по возрасту и по положению. Эдуард Георгиевич.
— Такой серьёзный мужчина за пятьдесят в дорогом костюме? Жена у него ещё вся из себя — на понтах и ботоксе?
— Ага, точно. Стервоза редкостная! Но не о ней речь. Так вот… — Лена заговорщицки осмотрелась по сторонам и продолжила на пол тона ниже, — этот самый Эдуард Георгиевич тогда у Пашки всё о тебе расспрашивал.
— Да ну тебя, глупости. Ты думаешь только мы мужикам кости моем? Не беспокойся, они от нас не намного отстают.
— Значит так, этот самый Эдуард завтра у нас будет — они всегда по субботам с Пашей в шахматы играют.
— И что?
— Ты приходишь завтра ко мне. Нет, лучше мы с тобой здесь же встречаемся и идём ко мне как бы чайку попить.
— Ну и?
— Вот ты святая непосредственность! Поболтаете, пообщаетесь, глазки ему построишь, а потом при случае замолвишь словечко за своего тунеядца. Эдик — мужик со связями; ему раз плюнуть с работой помочь.
— Блин, Ленка, ты вечно в какую-нибудь авантюру втянешь. Что я своему-то скажу?
— Ты, мать, как дитя малое, честное слово! Скажешь как есть: лазили мол с Ленкой по магазинам, потом ко мне зашли, посидели за рюмочкой…
Торговый центр гудел, словно улей. По широченному коридору, как по проспекту, суетливо проплывали лица — радостные и озабоченные, мелькали фирменные пакеты с логотипами торговых марок. Всюду пестрели витрины, завлекая модно наряженными манекенами; герои мультфильмов раздавали буклеты, обещая скидки и изнывая от духоты в забавных плюшевых костюмах. Где, как не здесь, можно в полной мере ощутить пульс современной жизни, сбросить налипший негатив и насладиться праздником долгожданных приобретений.
«Вот он — храм общества потребления», — размышляла Кира, участливо кивая в ответ на щебетание подруги и наблюдая за хаотичным движением людских масс по мраморным покрытиям торгового комплекса.

Заметив зашедшую вместе с хозяйкой Киру, Эдуард быстро согласился на ничью в непродолжительной шахматной партии и за ужином не спускал с девушки глаз, время от времени смущая её чрезмерным вниманием. Лена прятала улыбку и потирала руки — план сработал. Ценный гость был галантен и старался шутить — как мог, хотя это и не всегда получалось. Лена и Паша в такие моменты включались в разговор и сглаживали нелепые эпизоды. Эдуард волновался; было заметно, что Кира ему небезразлична. Естественно, он предложил подвезти девушку домой и, сидя на заднем сидении своего служебного «Мерседеса», не отпускал её руки.
— Кира, я могу надеяться, что… — начал было мужчина, но растерялся.
Девушка посмотрела на него, с трудом сдерживая смех.
«Как же вы, мужики, все похожи, когда добиваетесь желаемого, — подумала она, — что в двадцать, что в пятьдесят».
Эдуард в очередной раз нервно сжал её руку и поднёс к своим губам.
— Эдуард Георгиевич, ну это лишнее.
— Когда я вас снова увижу? — пожирая влюблённым взглядом девушку, спросил уже не слишком молодой человек.
— Ну, я даже не знаю, — кокетливо ответила она и смущённо опустила глаза. — Вы — человек занятой, я тоже постоянно в небе…
— Для вас я свободен в любое время; да и вы иногда приземляетесь.
— Иногда да, — засмеялась Кира. — Если честно, у меня ещё три дня до рейса.
Меньше всего девушка сейчас думала о какой-либо выгоде; ей просто было хорошо рядом с ним — спокойно и надёжно. Давно она не слышала в свой адрес таких старомодных комплиментов и в таком количестве, не чувствовала такого внимания к своей скромной персоне, не таяла от горящего мужского взгляда. С мужем они были вместе больше трёх лет. Конфетно-букетный период закончился свадьбой, а романтические порывы довольно быстро разбились о рифы бытового неустройства. Она искренне любила супруга, но это было уже какое-то иное чувство — лишённое того сумасшедшего огня, без которого чахнут и постепенно рассыпаются очень многие семьи или в лучшем случае «тлеют» всю оставшуюся жизнь.
До рейса Киры они встретились ещё однажды, а после её возращения провели вместе страстную, незабываемую ночь. Девушку мучила совесть, но она не могла сопротивляться такому напору, а главное — не хотела. Соврать мужу было несложно, сославшись на необходимость заменить заболевшую стюардессу, и вот у влюблённых появилась ещё пара дней, в которые они бросились как в омут — без оглядки на нормы приличия и занятость Эдуарда.
Через некоторое время она вспомнила о том, ради чего и затевалось это знакомство.
«Если бы я знала, что всё зайдёт так далеко!» — размышляла Кира.
Возможно, если бы знала, воздержалась от того первого шага, но теперь она ни о чём не жалела.
— Эдик, — неуверенно начала девушка во время последней встречи, — ты не мог бы что-то посоветовать по поводу работы для моего?..
— Легко, только надо подумать, как это сделать, чтобы преждевременно не предавать наши отношения огласке, — перебил её мужчина и добавил после короткой паузы, — если, конечно, тебе пока удобнее держать их в тайне.
— Я поняла; я подумаю, — ответила Кира, понимая, что в принципе вопрос решён положительно.
Эта просьба не задела и не насторожила Эдуарда. Он не увидел в ней холодного расчёта; да его на тот момент уже и не было. Забота о трудоустройстве мужа, хотя и волновала девушку, но как-то незаметно отошла на второй план. Милое личико любимой лежало на его ладони, а он, светящийся от счастья, разглядывал родинку на её подтянутом животе. Педантичность, переходящая в занудство, чрезмерная требовательность, подозрительность остались где-то там — за пределами небольшой съёмной квартиры, разделившей жизнь добропорядочного семьянина на две несовместимые половины. Степенность, часто свойственная людям крупной комплекции и основательным во всём, плавно растворялась в страстных объятиях, словно твёрдый кусок сахара в чашке горячего чая.
— Я люблю тебя, — нежно произнёс Эдуард.
— И я тебя… — прошептала Кира.
Несмотря на юношескую пылкость, они оба ещё не знали, что делать со своими чувствами, потому что у каждого за плечами была своя история, близкие люди и обязательства, переступить через которые оказалось не так просто.
Прежде чем разлететься по своим гнёздам, влюблённые ещё долго гуляли по вечерним набережным; ровный сдержанный свет фонарей играл в их глазах весёлыми блёстками, согревая души озябших на осеннем ветру случайных прохожих.

 

3

 

В одной из элитных петербургских квартир разгорался очередной семейный скандал.
— Чего ты на меня опять орёшь?! Что я такого сделал?! — брызжа слюной, кричал худощавый юнец.
— Денис, как ты с матерью разговариваешь?! — не уступая в экспрессии, горланила молодящаяся блондинка средних лет со следами крема на не слишком свежем, но ухоженном лице. — Я что тебе, девочка?! Позавчера я тебе тысячу давала на какую-то компьютерную ерунду, вчера — пятьсот рублей на с друзьями в кафе посидеть!…
— Что, жалко?! — не унимался сынуля. — Денег — куры не клюют, а вам всё жалко!
— Не жалко, просто непонятно, на что ты их тратишь!
— Я что, пьянствую и дома не ночую?!
— Не хватало ещё! Ни разу в руки книгу не взял, а ведь только в институт поступил! Вчера пришёл — глаза опухшие! С чего это? Полночи в свои стрелялки играл! Денис, — мать постаралась перейти на сдержанный строгий тон, — если за ум не возьмёшься, пусть отец с тобой разбирается! А он, ты знаешь, шутить не любит, быстро всё выяснит — что и как…
Нервным движением женщина достала из кошелька две тысячи рублей и, недовольно отвернувшись, небрежно протянула сыну: — На вот, в последний раз! Всё, что нужно, мы тебе покупаем, ни в чём отказа не знаешь. На карманные расходы тоже регулярно получаешь, но это уже через край!
Юноша с хитрой улыбкой выхватил из рук матери купюры и рванул к выходу. В дверях он столкнулся с домработницей.
— Здравствуй, Денис, — поздоровалась испуганная служанка, — здравствуйте, Маргарита Фёдоровна, — смущённо поприветствовала она хозяйку дома и, словно мышка, проскользнула в прихожую.
Ни мать, ни сын не отреагировали на вежливое обращение пожилой женщины.
На улице парня ожидала группка сверстников, встретившая его вопросительными взглядами.
— Живём, пацаны! — крикнул друзьям Денис и поднял вверх кулак с зажатыми в нём тысячерублёвками.
Компания юнцов разразилась одобрительными возгласами и двинулась по шумной улице вперёд. Ребята громко смеялись, пиная ногами маленькие кучки жёлтой осенней листвы, упражнялись в остроумии, комментируя прохожих; их глаза возбуждённо сверкали.
— К Зауру не пойдём — у него в последнее время дурь бодяжная, — заявил один из товарищей.
— Точно, офигел Заур! К Арчи пойдём, у него чуть дороже, зато ништяк вставляет, а потом ко мне можно; у меня родаки не раньше восьми причалят, — подхватил низенький паренёк, семенивший за Денисом, и парни ускорили шаг, предвкушая кайф от вожделенных спайсов, до приобретения которых оставалось каких-то пять минут ходьбы.

 

Глава 2

1

 

Сергей Никитин был художником. Несколько лет назад на волне своего увлечения эскизами костюмов он организовал небольшое ателье по пошиву эксклюзивной одежды. Тогда и состоялось его знакомство с Аней Соболевой — способной самоучкой по части кройки и шитья. Первое время Сергей был окрылён. Ещё бы, ведь даже авторитетные специалисты от-кутюр неплохо отзывались о работе перспективного модельера. Но образцы, изготовленные для выставки, были распроданы, и вскоре оказалось, что себестоимость такой одежды непомерно высока, а конкурировать с известными брендами — занятие бесполезное. К тому же тонны дешёвого тряпья из Китая и подвальных мастерских наводнили магазины города. Никитин уже начал задумываться о закрытии своего детища, но положение спас новый коммерческий директор Антон Быстряков, выхлопотавший через знакомых несколько спасительных заказов и кредит в банке, продлив тем самым жизнь скромного швейного производства. Сергей выглядел моложе своих тридцати пяти, несмотря на уже заметные залысины по краям лба и носогубные складки — следы разного рода разочарований последних лет. Производственная рутина тяготила творческую натуру, но он терпел, в глубине души надеясь, что фортуна вновь явит ему свой ясный лик.

Вернувшись из Карелии, Сергей и Анна провели остаток вечера врозь, находясь при этом в пределах общей жилплощади. Когда они покидали садоводство, Соболеву занимали приятные мысли о предстоящей покупке дачи. Ей так не терпелось поделиться этими мыслями с любимым, но события, произошедшие на обратном пути, отвлекли внимание девушки, а уже дома, пару раз наткнувшись на холодный, безразличный взгляд Никитина, желание Ани общаться улетучилось окончательно. У Сергея же ужасно болела голова и, допив остатки коньяка, скучавшие в холодильнике после последнего приёма гостей, он буквально рухнул на кровать.

Кромешная мгла заволокла всё пространство. Сергей полулежал на холодной траве незнакомого пригорка, ощущая на своём плече чью-то руку. Чёрные тучи, гонимые ветром, освободили из своего плена гигантский жёлтый диск, и огромная — раз в пять больше обычной — луна внезапно появилась прямо перед ним. Эта невероятная картина вызвала у Никитина восторг и оторопь. Он ощутил за своей спиной чьё-то зловонное дыхание и, оглянувшись, застыл от ужаса. Его плечо поглаживала костлявая рука той старухи, в гостях у которой он побывал минувшим вечером. Сергею захотелось освободиться от омерзительного объятия, но он не смог даже пошевелиться. Старуха сама заглянула ему в глаза. Лицо её было значительно моложе того, что запомнилось случайному гостю. Скорее даже это было лицо другого человека, лишь отдалённо напоминающее хозяйку жутковатого деревенского домика, но Никитин был уверен, что это была именно она. В какой-то момент физиономия старухи стала покрываться морщинами и искажаться гадкой беззубой улыбкой; луна зловеще отразилась в её глазах двумя желтоватыми огоньками. Дряблая рука на плече стала напоминать гигантского паука, ползущего к его горлу. Где-то в стороне послышалось карканье ворона, а снизу потянуло могильным холодом.
Сергей проснулся от собственного крика посреди ночи весь в поту. Анна сидела на краю кровати, поджав под себя ноги, и испуганно смотрела на него.
— Муть какая-то приснилась, — пробурчал Никитин и, сняв с себя майку, вытер стекающие капли пота.
— Мне страшно, — дрожащим голосом пролепетала девушка и, как была — калачиком — сползла на подушку, притянув к груди одеяло.
Сергей вышел на кухню, достал из шкафа нетронутую бутылку водки и, открыв её резким движением, сделал затяжной глоток. Вернувшись в спальню, он снова лёг в постель, но сон упорно не шёл — в голове ещё долго крутились детали ночного кошмара. Аня тихонько лежала, отвернувшись к окну, делая вид, что спит.
Утором, на выходе из дома, Никитин и Соболева столкнулись с пожилым соседом, возвращавшимся в свою квартиру после традиционной утренней пробежки.
— Привет, молодёжь! — бодро поприветствовал он угрюмую пару.
— Привет, Петрович, — выдавил из себя Сергей.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась Анна.
— Воронья-то развелось! — посетовал сосед. — Смотри-ка, ведь не было ни одной гадины, а тут — вон их сколько! Ни с того ни с сего…
Никитин поднял к небу припухшее то ли от недосыпа, то ли от ночных возлияний лицо и окинул взором кружащую над деревьями чёрную стаю, извергающую гнетущие звуки. Впрочем, мрачные птицы быстро, словно по команде, расселись по веткам, продолжив свою ворчливую перекличку, хотя уже и не так шумно.
— Давай ключи, — тихо сказала Соболева, — я поведу.
— Пожалуй, — пробормотал Сергей, сморщив лоб от головной боли, и небрежно перекинул брелок с ключами в её ладонь.
В ателье Никитину с трудом удавалось сосредоточиваться; для этого он всё чаще выходил в коридор, прохаживаясь взад и вперёд. Раздражительность усиливалась, сначала давая знать о себе время от времени, а после обеда — по любому малейшему поводу. Наконец он открыл сейф и извлёк из него бутылку виски, подаренную пару месяцев назад одним из клиентов, задержавших оплату заказа.
— Серёга, да что же это такое! — не выдержала Анна, заметив в глазах директора нездоровый блеск. — Ну что случилось? Я ничего не понимаю, ведь рабочий же день!
— А что случилось? — монотонно переспросил Сергей. — Всё нормально.
— Нормально?! — возмутилась девушка. — Ты считаешь это нормально — заправляться водкой посреди бела дня, когда ещё куча работы? И вообще…
— Не водкой, а виски, — уточнил Никитин, — и потом, где эта куча? Что-то я не замечаю.
— А ты ещё выпей, вообще ничего не будешь замечать!
— Кстати, хорошая идея.
— Не смешно! У нас проблемы с банком, ты бы хоть позвонил, поговорил… — всё больше заводилась Анна.
— А что Тоша? Почему он не позвонил? — напустив на себя показную строгость, спросил Сергей.
— А Антон, между прочим, в налоговой, если вы не в курсе, господин директор! — перешла на крик Соболева.
Никитин хотел было что-то ответить в том же духе, но передумал и, отвернувшись, побрёл в коридор.
Домой они возвращались довольно поздно; Анна долго просидела за швейной машинкой, исправляя ошибки молодой швеи, а Сергей вообще заснул в своём кресле под занавес рабочего дня. К тому же девушка ещё не слишком уверенно водила и времени на обратный путь ушло больше обычного.
Уже нажав кнопку вызова лифта, Никитин обернулся и заметил чью-то руку на краю входной двери. Тут же на пороге подъезда появились две сутулые фигуры, одетые в чёрное, с лицами, практически полностью закрытыми капюшонами.
— Телефончика не найдётся? Позвонить надо, — прогнусавил один из вошедших.
— Нет, — постаралась сохранить самообладание Анна, хотя голос её слегка дрогнул.
Виктор узнал людей в чёрном. Это были два наркомана, живущие неподалёку, которых все старались обходить десятой дорогой.
— Телефоны достали! — требовательно, с угрозой произнёс второй, и в его руке блеснул нож. — И бабки…
Капюшон одного из воров сполз набок, и лампа осветила его болезненно бледное худое лицо. Мутный, отсутствующий взгляд не выражал ничего, кроме агрессии. Парень ринулся к лифту и резким движением рванул сумку с плеча перепуганной Соболевой. Анна, впрочем, держалась за сумку мёртвой хваткой — то ли от страха, то ли инстинктивно, но второй отморозок сделал шаг навстречу и выставил вперёд лезвие ножа. Никитин молниеносно, подобно атакующей змее, схватил его одной рукой за горло, а другой — за руку, в которой был нож, да с такой силой, что лезвие с лязгом выпало на пол, а наркоман беспомощно захрипел и начал сползать по стене вниз. Его подельник растерянно отпустил сумку и хотел было оказать сопротивление, но наскочив на испепеляющий взгляд Сергея, забыл о товарище и бросился из подъезда прочь. Второй, судорожно глотая перекошенным ртом воздух, пополз к выходу на четвереньках. Отфутболив ногой нож подальше от лифта, Никитин поставил победную точку. Анна, облегчённо вздохнув, посмотрела на героя-спасителя и снова ужаснулась. В глазах мужчины с самыми средними физическими данными, неспособного доселе обидеть даже мухи, ей вдруг открылся свирепый взгляд хищника, только что растерзавшего свою жертву.
Зайдя в спальню уже за полночь, девушка надеялась, что Сергей спит, однако он лежал на спине, уставившись в потолок, и ей опять стало не по себе. Достав из шкафа одеяло, Анна пошла на кухню, где стоял маленький диванчик. Она долго не могла уснуть, вспоминая их первую встречу — как подкупили её тогда его обходительность и утончённость.
«Неужели я ошибалась, — снова и снова возвращалась она к тяжёлой мысли, — неужели я полюбила другого человека, а настоящего Сергея узнаю только сейчас?»

Неделя прошла в атмосфере отчуждённости. Никитин уделял работе всё меньше времени. Впрочем, не только работе. Он почти не замечал свою невесту, забросил привычные домашние дела и при первой возможности старался уединиться. Девушка сильно переживала. Изменения, в одночасье произошедшие с близким человеком, не могли не тревожить её; она заметно похудела за это короткое время.
В пятницу Сергей и вовсе не поехал на работу, сославшись на плохое самочувствие. Провалявшись в постели почти до обеда, он выпил кофе и вышел прогуляться. Погода стояла замечательная. Никитин не спеша вышагивал по бульварчику, что в двух кварталах от дома, глубоко вдыхая тёплый воздух бабьего лета. Облетевшая листва, словно рыжее покрывало, застелила газон за считанные дни. Солнце, уже не слишком палящее, хотя по-прежнему назойливое, теперь легко пробивалось сквозь ветви полуобнажённых деревьев. Впрочем, сегодня солнечный свет не только не радовал Сергея, напротив — действовал раздражающе.
В последние годы он редко брался за краски и кисть, но короткий период бабьего лета всегда вызывал у него творческие порывы. Это могли быть портреты или пейзажи, натюрморты или эскизы новой одежды… На этот раз вдохновение изменило ему; он даже не вспомнил о своём многолетнем увлечении. Зато прохожие вызывали у Никитина самый живой интерес. Он как будто читал в проплывающих мимо лицах некие зашифрованные послания, точнее, пытался прочитать, словно написаны они были на странном, малопонятном языке ощущений. Это лёгкое прикосновение к чему-то тайному вызывало у художника странные, но приятные эмоции, которые, между тем, были сродни эйфории творческих исканий.

В этот день Анна уехала с работы чуть раньше. Успев проскочить по центру до толчеи вечерних пробок, она припарковалась у небольшого флигеля и вошла внутрь. Поднявшись на второй этаж, девушка подошла к кабинету, на двери которого было написано: «Психолог Варопаев». Выдержав небольшую паузу и глубоко вздохнув, она постучала в дверь.
— Да, да. Войдите, — раздался за дверью приятный мужской голос, и Соболева переступила через порог.
Психолог Варопаев — мужчина средних лет — оказался обладателем не только завораживающего баритона, но и весьма привлекательной внешности.
— Добрый вечер. Присаживайтесь, — добродушно поприветствовал он гостью и указал на большое кожаное кресло. — Если не ошибаюсь — Анна; вы мне звонили в обед.
— Да, всё верно, — смущённо кивнула девушка.
— Ну, ну, все переживания и напряжения мы оставили там… — Варопаев слегка повёл рукой в сторону двери. — Не нужно ничего бояться. Я не буду терзать вас расспросами. Буду только слушать. Меня зовут Анатолий Петрович. — И, мгновенно сменив тон с официально-доброжелательного на почти дружеский, неожиданно предложил: — А давайте для начала чайку?
— Спасибо, — замотала головой Анна с тем же смущением.
— Не любите чай?
— Люблю, — улыбнулась Соболева, — но…
— Вот и отлично! У меня прекрасный чай; знакомый привёз из Шри-Ланки. Я, знаете, давно такого не пил, — перебил он посетительницу и, быстро поднявшись со своего места, отошёл к маленькому столику, на котором находились все атрибуты чайной церемонии. — Вы, наверное, не помните, а я застал — в школьные годы был такой чай со слоном…
— Честно говоря…
— Конечно, о чём это я? Вы просто не можете этого помнить по причине своего юного возраста, а я, увы… Так вот, — увлечённо продолжал Анатолий Петрович, наливая кипяток в заварочный чайник, — с тех давних пор мне не доводилось насладиться тем самым вкусом и ароматом. И это при таком-то разнообразии сортов! А вот открыл эту упаковку и сразу признал.
Психолог поставил перед гостьей чашку с крепким горячим напитком.
— И правда, чудесно пахнет, — удивилась Анна.
— И представьте себе, никаких добавок!
Сделав несколько глотков, мужчина отодвинул чашку чуть в сторону и как бы между прочим перешёл к главному:
— Что же, Анна, рассказывайте, что привело вас ко мне.
Девушка собралась с мыслями и начала повествование: коротко об отношениях с Сергеем и затем уже подробно о событиях последней недели.
— М-да… — многозначительно произнёс Анатолий Петрович, выслушав рассказ. — Сейчас вы поведали что-то вроде финала, а мне бы хотелось услышать всё.
— В смысле?
— Всё от момента вашего знакомства и особенно то, что наиболее характеризует вашего…
— Мужа, — неуверенно уточнила Анна и, допив остатки уже остывшего чая, начала рассказ с самого начала.
Она говорила долго и подробно. Психолог слушал внимательно, ни разу не перебив.
— Та-а-ак, — протяжно изрёк он, когда наступила тишина, — картина более-менее ясна. Сложный возраст совпал с жесточайшей фрустрацией…
Анна вопросительно посмотрела на специалиста.
— Ах, да, простите, — Анатолий Петрович понял, что необходимо упростить терминологию, — крушение надежд, неисполнение значимых желаний. Как следствие — депрессивные проявления и, я полагаю, довольно серьёзные.
— Но он стал совсем другим! — возбуждённо возразила девушка.
— Видите ли, наша психика имеет определённый запас прочности — у кого-то больше, у кого-то меньше. Но рано или поздно наступает слом. Не у всех, разумеется. А творческие натуры — вообще особая статья. Это часто происходит в непростые периоды и каждый раз нечто выступает катализатором резких негативных изменений. В вашем случае та поездка, а точнее, то, что случилось на обратном пути, и явилось тем спусковым механизмом, который привёл в действие процессы глубоких изменений.
— Это обратимо? — настороженно поинтересовалась Соболева.
— На этот вопрос я смогу ответить, только пообщавшись с вашим мужем.
— Не уверена, что получится его уговорить… — Анна опустила глаза.
— Это необходимо. Только непосредственное общение позволит сделать правильные выводы и нащупать пути решения проблемы.

Попытка поговорить с Сергеем тем же вечером провалилась, закончившись очередным скандалом.
— Какой ещё психолог?! — закричал Никитин. — Ты меня хочешь в психи записать?! Отстань! Никуда я не поеду. Тебе надо — ты лечись, а у меня с головой всё в порядке!
После такого прямолинейного отпора Соболева решила взять паузу и вернуться к разговору несколько позже.
Но с каждым днём ситуация только усугублялась. Антон, которому надоело тянуть лямку за двоих, дипломатично взял несколько дней за свой счёт, надеясь, что необходимость срочного включения в работу взбодрит шефа. Но Сергей словно не замечал того опасного плачевного состояния, в котором пребывала его фирма. Звонки из банка игнорировались, а деньги за последний невыполненный заказ пришлось вернуть. Анне опротивело наставлять нерадивых работниц и самой вечерами засиживаться за швейной машинкой. Ателье Никитина медленно, но верно шло ко дну. Трещина в отношениях между близкими людьми на глазах разрасталась до размеров непреодолимой пропасти.
Ровно через неделю Соболева подошла к Сергею с прежним вопросом:
— Я всё же хочу поговорить с тобой по поводу психолога.
— Мы же закрыли этот вопрос, — сдержанно, но с нотками явного неудовольствия ответил Никитин.
— Серёж, я прошу тебя, сделай это ради меня, точнее ради нас. Мы пойдём вместе…
— Я как-то не ясно выразился? — перебил он, даже не повернувшись к девушке.
Анна ушла на кухню, где тихо плакала, сидя за нетронутой чашкой кофе. Вскоре раздался телефонный звонок.
— Аня, добрый вечер. Это Юрий, по поводу дачи. Я готов оформлять.
Соболева узнала продавца дачи, с которым они ударили по рукам две недели назад, но ответила не сразу.
— Знаете, Юрий, вы нас извините, но… — короткая пауза отозвалась едва слышным всхлипом, — мы не сможем купить вашу дачу.
— Как же это?… Но как же залог? — с горечью в голосе воскликнул продавец.
— Я понимаю. Залог остаётся у вас. У нас изменились обстоятельства. Простите.
Анна вошла в комнату с невозмутимым, хотя и влажным от слёз лицом.
— Мне через месяц исполнится двадцать девять, — обречённо произнесла она.
Виктор впервые за вечер одарил девушку холодным взглядом.
— Ну и?…
— Ну и?! Ты спрашиваешь: «Ну и?!» — Соболева уже не сдерживала себя. — Я хотела быть рядом с нормальным, любящим мужчиной, иметь семью, родить ребёнка. Завтра уже может быть поздно. Представь себе, у нас, у женщин, так бывает!
Никитин сморщился, как если бы съел что-то не свежее, затем отвернулся, всем видом демонстрируя нежелание продолжать разговор, неминуемо перетекающий в очередной скандал, и в этот момент Анна подвела черту под отношениями, которым ещё две недели назад готова была отдать всю себя без остатка:
— Ну ладно, хватит бессмысленной болтовни. Там в шкафу, на моей полке, я оставила восемьсот тысяч рублей. Я сняла их со счёта на прошлой неделе, чтобы рассчитаться за дачу. Это наши общие деньги. Если ты не возражаешь, я оставлю их тебе, а машину заберу. Ты всё равно не ездишь. И позволь мне собраться.
Тишину, повисшую в комнате, первым нарушил Сергей. Он потупился и равнодушно ответил:
— Не возражаю.

Загрузив в машину свои вещи, Анна переехала к родителям, а уже на следующий день Никитину позвонил коммерческий директор Антон Быстряков.
— Привет. Что у вас там стряслось? — с недоумением спросил он.
— Ничего, — спокойно ответил Сергей, — всё нормально. Просто разбежались мы с Соболевой.
— Ну это понятно, только, если ты не в курсе, она заявление об уходе оставила. Вот, на столе лежит.
— Да? Не в курсе. Ну, значит, так тому и быть.
— Серёга, — осторожно продолжил Антон после глубокого сочувственного вздоха, — я, пожалуй, тоже уйду. Ты уж извини, но не вижу я перспектив барахтаться при таком раскладе.
— Как знаешь, — коротко ответил Никитин, подписав тем самым смертный приговор своему обречённому предприятию.

 

2

 

Жизнь Сергея стала напоминать незапланированный отпуск, свалившийся как снег на голову не в самое подходящее для этого время. Он спал до полудня, долго раскачивался, прежде чем что-либо предпринять, хотя все его занятия в последнее время носили скорее бытовой характер. Осталась привычка захаживать по вечерам в небольшие ресторанчики. Только если с Анной они посещали симпатичные заведения типа «Жан-Жак» или «Бродячая собака», то теперь его тянуло в места конвульсивного андеграунда или откровенного трэша. Вечерами Никитина можно было встретить в рок-кафе, которое располагалось недалеко от его дома, или в молодёжном клубе, где в амфетаминовом угаре ритмично и бесконечно пульсировало жёсткое техно.
Работа была заброшена окончательно, однако звонки из банка не прекращались. Напротив, они стали настолько навязчивыми, что Сергей вскоре собрался посетить изрядно надоевшее ему кредитное учреждение. На выходе из дома вороньё прокричало своё грубое, уже ставшее традиционным приветствие, а он даже не обратил внимания на надвигающиеся с запада чёрные со свинцовым отливом тучи. Впрочем, вряд ли Никитин вернулся бы за зонтом, рассеянность — черта, нередко свойственная творческим людям. В маршрутке, под мерное раскачивание и восточные мотивы, льющиеся из хрипящих динамиков, он задремал и как назло проспал нужную остановку. Только когда машину сильно качнуло на одном из светофоров, Сергей открыл глаза и тут же подскочил.
— Э, командир, тормозни, — крикнул он шофёру, широко зевая.
— Гидэ? — вежливо переспросил водитель-узбек.
— Гидэ-нэбудь, — передразнил горе-пассажир.
Пока Никитин спал, начался дождь, ну а когда он вышел из маршрутки, это был уже не просто дождь, а настоящий ливень. Мужчина поднял воротник куртки и огляделся.
«Вот блин, надо же, как неудачно! В такую даль завезли!» — подумал он и забежал в первую незапертую дверь.
Это был маленький букинистический магазинчик «Редкая книга». Сергей стряхнул с куртки дождевую воду и, смирившись с обстоятельствами, спутавшими все его планы, начал знакомство с книжными полками.
— Вас интересует что-то конкретное? — заискивающе спросил продавец, сидящий за широким прилавком.
Почти сразу его взгляд упал на большую старинную книгу в кожаном переплёте. Он узнал её, тем более что ещё и месяца не прошло с того момента, как эта книга лежала на столе в странном деревенском доме, куда его так неожиданно занесло. И никаких сомнений относительно того, что перед ним тот самый фолиант у мужчины не возникло.
— Позвольте… — Сергей протянул руку в сторону загадочной рукописи.
— Да вы не так просты, как показались на первый взгляд, — продавец сделал комплимент посетителю и достал книгу с полки. — Уникальнейший экземпляр! Единственный, в своём роде.
— Но что это? — спросил Никитин, осторожно взяв книгу в руки, и тут же ощутил какое-то болезненное возбуждение; по всему телу пробежала волна тревоги, учащённо забилось и отозвалось в висках сердце.
— Это свод заговоров и магических ритуалов, принадлежавший, скорее всего, непосредственно мастеру, — взгляд продавца интригующе сверкнул поверх очков.
— Простите, какому мастеру?
— Знахарю, колдуну, магу. Похоже, что этому чуду не менее ста лет, а содержанию и того больше. Полагаю, книга переписывалась в те давние времена с какого-то другого, более древнего источника. На это указывают определённый рукописный шрифт, хотя не всё в этом сборнике мне понятно, словно часть информации зашифрована.
Книга действовала на Сергея гипнотически. В его голове бессознательно замелькали картинки с непонятными, почти сказочными сюжетами. И это несмотря на то, что он ещё даже не пытался разобраться в мудрёном тексте, состоящем из коротких описаний, цифр и каких-то символов.
— Я покупаю. Сколько? — не отрывая завороженного взгляда от рукописи, монотонно произнёс Никитин.
— Пятьдесят тысяч, — спокойно ответил продавец.
— Хм… — хотел было возмутиться покупатель.
Букинист поправил очки и снисходительно прокомментировал заоблачную цену:
— Эта вещь стоит намного дороже. Книга попала к нам всего несколько дней назад совершенно случайно, и нам хочется быстрее продать её. Видите ли, — продавец заговорщицки приблизился к Сергею и продолжил на полтона тише, — с тех пор, как этот экземпляр появился здесь, в магазине происходят какие-то странности. Вообще-то я не верю во всю эту потустороннюю лабуду, но… — мужчина перевёл дыхание, — каждое утро, приходя на работу, я нахожу на полу разбросанные книги…
— Но в этом нет ничего сверхъестественного, — улыбнулся Сергей. — Может у вас завелись крысы?
— Бог с вами, ещё крыс нам не хватало! — воскликнул продавец. — Дело в том, что на полу оказываются только несколько книг — те, которые с вечера стояли рядом с этой, — он ткнул пальцем в кожаный переплёт и тут же, словно обжёгшись, отдёрнул руку, — и каждый раз это были разные издания; я специально их переставлял. А вчера нас сверху затопило, так много товара оказалось испорченным, а ей хоть бы что!
Никитин хотел было что-то возразить, но букинист перебил его:
— Согласен, протечки в преддверии отопительного сезона — дело обычное, хотя за пять лет нас бог миловал. Теоретически книги могли падать из-за строительства метро под нашим домом, они ведь и по ночам работают. Но почему это случалось так избирательно и только ночью? И это притом, что сама рукопись всегда оставалась на полке.
— Да, мистика, — снова усмехнулся покупатель, достав из внутреннего кармана куртки пачку денег и отсчитав пятьдесят тысяч. Так совпало, что он вёз в банк крупную сумму, чтобы оплатить проценты по кредиту.
Никитин вышел из магазина, держа подмышкой необычное приобретение, завёрнутое в упаковочную бумагу. Ливень прекратился так же внезапно, как и начался. Отмытый тоннами небесной воды город шумел, как ему и полагается, рёвом моторов, отдалёнными сиренами, скрипом тормозов и шуршанием шин. В посвежевший после дождя воздух снова начал вторгаться автомобильный угар, отвоёвывая утраченные позиции. Перейдя половину проспекта на мигающий зелёный, Сергей заметил на противоположной стороне женщину, показавшуюся ему знакомой.
«Где же я её видел? — ломал он голову, приостановившись на трамвайных путях, — дежавю, да и только!»
Трамвайный звонок резанул ухо. Чья-то сильная рука дёрнула его за рукав и оттащила назад. Трамвай с шумом, на скорости промчался мимо самого носа Никитина.
— Тебе жить надоело?! — зло крикнул мужчина, только что спасший жизнь рассеянному пешеходу.
— Спасибо, — смутился Сергей, — задумался…
— Задумался он! — не унимался спаситель. — Внимательнее надо быть, а то так недолго и ласты склеить!
Когда Никитин пришёл в себя, женщина, лицо которой показалось ему знакомым, уже исчезла из поля зрения. Он зашёл в кафе, заказал кофе и начал исследование рукописи. Сергей не нашёл странным, что знаки и символы, поставившие в тупик букиниста, открывали свой смысл легко и естественно, без чрезмерных усилий ума. Например, ему сразу стало очевидно, что знак, напоминающий заглавную букву «С» в прямом и перевёрнутом виде, означал растущую и, соответственно, убывающую луну, полые и заштрихованные кружочки — новолуние и полнолуние, числа рядом с этими значками соответствовали лунным дням, а вертикальная черта с маленьким перевёрнутым знаком бесконечности изображала свечу. Содержание книги было разделено на множество глав: любовь, деньги, удача, здоровье… В каждом разделе были подробно описаны ритуальные действия и приводились комментарии, вот только большинство самих заговоров представляли собой совсем непонятные наборы звуков, напоминающие чтение текста справа налево. Никитин так увлёкся изучением магической книги, что забыл о банке, который к тому времени уже заканчивал свою работу.
Вдруг кто-то положил руку на его плечо.
— Серый, здорово! — обратился к нему невысокий коренастый парень с открытой радостной улыбкой.
— Саня? — осторожно предположил Сергей. — Сашка Корнеев, ты что ли? Привет, старина! А я думаю: ты — не ты?! — воскликнул Никитин, узнав слегка полысевшего одноклассника. — Как сам-то?
— Да я что? Нормально.
— Как семья, как дела?… — сразу перешёл к расспросам Сергей. — Сколько не виделись? Лет пятнадцать точно!
— Женат, всё отлично. С делами, правда, пока не очень…
— Что так? Ну давай рассказывай.
Александр заказал водки и присел за столик рядом с товарищем. Одноклассники ещё долго болтали об общих знакомых, вспоминая под рюмочку беспечные школьные годы. Тогда Корнеев был добродушным и безотказным в любом деле малым; многие в классе привыкли ездить на нём или просто потешаться. Судя по чистому, доброжелательному взгляду, этот парень не слишком изменился с тех пор.
— А что это у тебя? — поинтересовался Саня, заметив лежащую возле друга загадочную книгу.
— Купил у букиниста, — похвастался Никитин и бережно погладил кожаный край переплёта.
В ту же секунду в его воображении, словно кадры из кинофильма, спонтанно замелькали короткие сюжеты, главным героем которых был его приятель Александр. Эти видеофрагменты из подсознания не несли в себе какого-то определённого смысла, больше напоминая обрывки сновидений, с той разницей, что привиделись они в состоянии бодрствования и имели отношение к конкретному человеку.
— Серёга, ты чего? — отвлёк Саша приятеля, заметив его отсутствующее состояние.
— Извини, задумался, — Сергей потёр ладонями лицо и продолжил: — Так, с делами, говоришь, не ладится? Хочешь, помогу?
— Это как же?
— Есть мыслишка. Давай ко мне заедем на полчасика.
Выйдя из кафе, одноклассники с удивлением обнаружили, что уже совсем стемнело. Фары машин и огни фонарей наполняли влажный воздух лёгкой светящейся дымкой, равномерно разливающейся по всему вечернему проспекту.
— И давно ты этим увлёкся? — спросил Корнеев уже в квартире, с любопытством наблюдая за подготовкой магического ритуала.
— Нет, — коротко ответил Никитин, расставляя по кругу свечи, купленные по пути в небольшой часовне.
— А обстановочка у тебя вполне добропорядочная; на логово чернокнижника никак не тянет, — пошутил школьный товарищ.
Первое время Александр еле сдерживался от смеха, в то время как Сергей был предельно серьёзен. Положив перед зажжёнными свечами магическую книгу, он открыл её на нужной странице и громко прочитал заклинание на странном тарабарском языке. Затем, подойдя к гостю со свечой, произвёл возле его головы замысловатые пассы, после чего положил огарок на стол, предварительно затушив:
— Дома поставишь — пусть догорит.
Очень быстро Корнеев проникся той основательностью, с которой его приятель относился к происходящему. Ему даже показалось, что Никитин занимается этим неоднозначным ремеслом уже очень давно. Когда всё закончилось, одноклассник ещё долго и неподвижно сидел на стуле, созерцая полупустое пространство комнаты своим блаженным взглядом.
— Надо же, — признался он перед уходом, — эко нас всех судьба раскидала. Никогда бы не подумал, что ты в колдуны подашься!
— Я и сам никогда бы не подумал, — ответил Сергей и, пожав на прощание Александру руку, добавил: — Ты позвони, поделись, как у тебя дальше сложится.
Закрыв дверь, он включил ноутбук и, зайдя на сайт частных объявлений, заполнил форму: «Практическая магия». Затем добавил номер своего телефона и уже потом малозначительную для себя фразу: «Оплата по результату».

 

3

 

За несколько дней Никитин прочитал магическую рукопись от корки до корки, причём на одном дыхании, словно перед ним был захватывающий детектив. Немытая посуда айсбергом возвышалась над раковиной. Пол всё больше обрастал серыми полосками пыли, особенно заметными по углам и вдоль стен. Из переполненного мусорного ведра, стоящего на кухне, торчали использованные коробки из-под «Доширака». Одним словом, холостяцкое жилище, стремительно теряя остатки уюта, приходило в запустение.
Ровно через шесть дней после встречи Никитина с одноклассником раздался звонок мобильного. Звонили с незнакомого номера.
«Наверное, из банка решили с другого телефона достать», — подумал он, предусмотрительно внеся нежелательных абонентов в чёрный список.
Было бы неверным считать, что Сергей принципиально отказывался от общения с банковскими работниками. Просто этот вопрос для него в какой-то момент стал второстепенным. К тому же, поговорив по телефону с юристом, он принял решение сначала определиться с необходимостью банкротства своей фирмы и только потом переходить к общению с кредиторами. Когда звонок с неизвестного номера повторился, Никитин всё же решил ответить.
— Здравствуйте, — раздался в трубке взволнованный женский голос, — я по объявлению.
— Слушаю вас, — ответил Сергей.
— Мне требуется помощь. Ваше объявление мне показалось наиболее привлекательным.
— Помощь требуется лично вам?
— Не совсем. Точнее, касается лично меня, но проблема в муже, — и после короткой паузы женщина зло добавила: — Загулял он…
— Понятно. Тогда запишите адрес и давайте договоримся о времени встречи. И вот ещё что, принесите фотографии людей, имеющих отношение к вашей проблеме.
Тем же вечером в квартире Никитина раздался звонок. На пороге появилась хорошо одетая леди средних лет, источающая стойкий аромат дорогих духов. Раздевшись в прихожей, она не стала снимать платок с головы и тёмные очки, в которых пришла. Пройдя в комнату, брезгливо озираясь по сторонам, дама без приглашения села на стул возле стола.
— Меня зовут Сергей, — представился хозяин.
— Я бы предпочла остаться инкогнито, — с некоторым превосходством в голосе сказала женщина.
— Как угодно. Вы принесли то, что я просил?
— Вот, — незнакомка достала из сумочки свёрнутый пополам листок — цветную ксерокопию фотографии скверного качества, на котором крупным планом была изображена «сладкая парочка», а точнее, счастливые лица мужчины и женщины, — я сама их, голубчиков, запечатлела. Справа — муж, слева — сука эта…
— И давно у них?.. — осторожно спросил Никитин.
— Да кто же их знает! — злобно скривилась гостья. — Изменения в поведении мужа заметила недавно; сначала проверила мобильный, потом решила проследить, навести справки и…
Губы женщины задрожали, и она поспешно достала из сумочки носовой платок.
— Тогда напишите на обороте их имена, — попросил Сергей и начал подготовку ритуала.
Он зажёг большую свечу, предварительно нанеся на неё слой пряностей, как того требовал текст магической книги; перед свечой поставил огромное блюдо, а чуть сбоку положил открытую рукопись и сувенирный кинжал, привезённый в прошлом году из Турции. Затем, присев перед книгой и коснувшись пальцами страниц, Никитин чуть прикрыл глаза, погрузившись в состояние транса. Комнату наполнил запах пряностей и обожжённого воска. Картинки из жизни посетительницы запрыгали в его голове. Особенно ему запомнились два последних сюжета. В одном женщина шла по краю обрыва с искажённым от ужаса лицом, протягивая дрожащие руки к ребёнку, который пятился от неё спиной, рискуя сорваться в пропасть. В другом — она барахталась в воде, время от времени выныривая на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, но сил на борьбу за жизнь оставалось всё меньше.
Трактовка предпоследнего сюжета вызвала у Никитина затруднения и, выйдя из медитативного полузабытья, он решил озвучить только то, что понял однозначно:
— Вам нужно быть крайне осторожной во время отдыха на воде.
— Почему? — недоумённо посмотрела на мага гостья. — Какое отношение это имеет к моему вопросу?
— Это не имеет никакого отношения к вашему вопросу, но имеет прямое отношение к вашей жизни, — спокойно ответил Сергей.
Он положил на блюдо листок-фотографию и прочитал из книги несколько предложений на чудном языке, потом взял с полки спиртовую салфетку для инъекций, протёр мизинец женщины и, незаметно вооружившись иглой, кольнул в розовую подушечку её пальца. Дама вскрикнула, выстрелив возмущённым взглядом.
— Так надо, — не посчитав нужным извиниться, заявил Никитин и, выдавив из мизинца каплю крови побольше, провёл её пальцем по снимку вертикальную кровавую черту, разделяющую любовников.
Отдёрнув руку, посетительница случайно задела свечу и та упала прямо на фотографию. Расплавленный воск капнул на изображение мужа, а край фотографии со стороны любовницы загорелся. Сергей не придал значения этой неловкости. Быстро поставив свечу на место и затушив бумагу, он взял в руку кинжал и прочертил острием вертикальную кроваво-красную линию, окончательно отделяя любовников друг от друга. Но то ли не рассчитав силы, то ли побоявшись раздавить блюдо, Никитин не смог разрезать бумагу полностью, лишь глубоко её процарапав. Впрочем, и этот нюанс не смутил начинающего экстрасенса, и он дочитал ритуальный текст до конца.
— Всё, — выдохнул Сергей, закрыв книгу, — свеча может догореть в ваше отсутствие, фотография пусть останется; я её потом сам уберу.
Дама достала из сумочки кошелёк и, порывшись в нём, протянула пятитысячную купюру.
— Рассчитаетесь, когда получите желаемое. Я же писал об этом, — устало сказал мужчина.
— Нет, нет. Я вам верю, — уже без прежней спеси возразила гостья, — возьмите! Если всё получится, я заплачу вам ещё.
Женщина ушла. Никитин ощутил чудовищную опустошённость и усталость. Ночью ему снова снились кошмары, к которым он уже потихоньку начал привыкать.

Несмотря на избыток свободного времени, дни летели на удивление быстро, как будто постоянно ускоряющийся метроном отсчитывал часы монотонным движением стрелки. Ритм жизни, изменившийся с уходом Анны, в целом устраивал Сергея; он ощущал себя в этой новой реальности вполне сносно, несмотря на то, что мучительные сновидения возвращались, а из глубины его дремучей души нет-нет, да вырывались волны неуёмной необъяснимой тоски. А ещё изредка что-то поддавливало в груди, затрудняя дыхание и усиливая тревогу. Впервые Никитин заметил эти депрессивные всплески в полнолуние, хотя вряд ли соотносил их проявления с лунными фазами. Между тем приближалось второе полнолуние с того момента, как он со своей теперь уже бывшей невестой вернулся из поездки в Карелию.
В один из тёплых октябрьских дней Сергей проснулся довольно рано. Причиной раннего пробуждения стала запланированная встреча. Его сестра Ирина жила недалеко от Тихвина и вместе с мужем вела небольшое подсобное хозяйство. Пару раз в году она через знакомых передавала любимому братцу посылку с экологически чистыми продуктами. На этот раз сестра обратилась к соседям, сын которых учился в Питере и возвращался после выходных на учёбу в институт; Сергею же нужно было только подъехать на автовокзал, чтобы забрать посылку. Встав с постели, он первым делом задёрнул шторы на окнах. Эту странную привычку он приобрёл недавно. Окно в спальни выходило на восток, и в ясную погоду утром комната наполнялась солнечным светом, который Никитин с некоторых пор не жаловал. Поэтому он распахивал занавески после обеда, частенько забывая прикрыть их вечером. А денёк и вправду обещал быть хорошим, что в это время года случалось не так часто.
Когда Сергей был уже на подходе к зданию автовокзала, позвонил Саша Корнеев.
— Старик, сработало! — крикнул он громко в трубку мобильного. — Получилось! Я в шоке! Прикинь, позавчера звонят мне из инвестиционной компании и приглашают на собеседование. Ну, я резюме на сайте трудоустройства давно оставлял. Так вот, предложили административную работу — не бей лежачего, а зарплата генеральская!
— Поздравляю, — искренне порадовался Никитин за себя и за товарища, — извини, Сань, мне говорить неудобно, — прервал он разговор, всматриваясь в черты выходящей из автовокзала женщины — той самой, которая показалась ему знакомой, когда он переходил проспект, чуть не попав под трамвай, после посещения букинистического магазина!
«Опять она», — отметил про себя Сергей и прибавил шагу, чтобы рассмотреть женщину-загадку поближе.
Часть входа была огорожена ограничительной лентой, поскольку на козырьке копошились рабочие, занимавшиеся облицовкой на уровне второго этажа. Вдруг сверху послышался крик, и по спине Никитина скользнуло что-то тяжёлое, упав рядом с невероятным грохотом. Мужчина отскочил в сторону и почувствовал тупую боль в спине. Рабочий не удержал ведро с цементным раствором, и оно звучно плюхнулось на асфальт, задев Сергея лишь по касательной. Задержись он на доли секунды, последствия могли бы быть весьма плачевными, но, к счастью, всё обошлось запачканной одеждой и синяком над левой лопаткой. Пока пострадавший оттирал куртку и джинсы от цементных разводов, из дверей автовокзала вышел юноша.
— Здравствуйте, дядя Серёжа, — обратился он к Никитину.
— Да какой я тебе дядя, — улыбнулся тот, пожав руку молодому человеку.
— Вот, — парень протянул большой пакет, — доставлено в целости и сохранности! Ещё вам тётя Ира привет просила передать.
Сергей поблагодарил парнишку и поспешил домой. На двенадцать он договорился о встрече с очередной клиенткой, тоже, кстати, обратившейся по поводу любовных отношений.
Женщина пришла раньше и стояла возле подъезда.
— Вы на двенадцать? — спросил Никитин, почувствовав, что дама ждёт именно его.
— Да, а вы Сергей? — задала она встречный вопрос с недоверием во взгляде. — Как-то не очень вы похожи на волшебника.
— А вы ожидали встретить старика с бородой? И потом, с чего вы решили, что я волшебник? Я только учусь, — засмеялся Сергей.
Поднимаясь в лифте, а потом уже и в квартире, женщина долго рассказывала о том, как мерзавка жена строит козни её любимому человеку, плетёт сети против чистых и светлых отношений, дарованных свыше, ради которых сама она готова даже на крайние меры. Как шантажирует порядочнейшего, практически святого мужчину, играя на интересах ребёнка, постоянно упрекая какими-то надуманными долгами. Слушать всё это было утомительно, и Никитин, быстро приготовив реквизит, начал действо, попросив даму немного помолчать.
— А вы не боитесь, что вам не заплатят? — спросила она, когда ритуал закончился. — Все ваши коллеги работают исключительно по предоплате.
— Не боюсь, — ответил Сергей. — Люди обращаются с жизненно важными проблемами и сами должны понимать ценность того, что получают с моей помощью. А если не смогут этого оценить, то, скорее всего, не сумеют и удержать полученного.
Женщина недоумённо пожала плечами и, пообещав перезвонить, удалилась.
Не успел Никитин закрыть дверь, как из внутреннего кармана куртки донеслась мелодия мобильного. Он достал телефон и, не глядя на дисплей, ответил:
— Слушаю…
— Сергей Иванович, здравствуйте. Это из Балтпромбанка беспокоят. Я вас сейчас соединю с управляющим, — ангельски пропела секретарша.
Сергей скривил губы в ироничной улыбке: «Всё ж-таки достали…»
— Господин Никитин, — в трубке раздался нудноватый, колючий, одним словом, малоприятный голос, — позвольте поинтересоваться, долго вы намереваетесь от нас бегать?
— Да я в общем-то не бегаю, просто всё времени, знаете ли, не находится, — вполне доброжелательно, даже не думая иронизировать, ответил Сергей, но банкир услышал в его ответе несколько иное.
— А вы, должно быть, коммерческие проекты днём и ночью окучиваете, чтобы с нами рассчитаться? — съязвил он. — Может, хватит издеваться?! Или вы полагаете, что мы простим вам такие деньги? В ателье вас нет. Собственно, в вашем ателье вообще никого нет. На звонки вы не отвечаете, за последние три месяца от вас не поступило ни одного платежа…
— Видите ли, — попытался спокойно объясниться Никитин, — с производством у меня и правда проблемы. Возможно, фирма будет закрываться, но пока…
— А пока вы будете продолжать не платить по процентам и не возвращать кредит? — перебил банкир, повысив тон, который становился всё более жёстким и непреклонным.
— Нет, но…
— Но что?! — взревел управляющий и перешёл на унизительное «ты». — Когда ты брал деньги, ты ничего не говорил о возможных проблемах, а рисовал радужные перспективы!
— Почему вы со мной так разговариваете? — с трудом сдерживая эмоции, возмутился должник. — Не лично я брал деньги и не лично у вас. И брал их не на развлечения, а…
— Слушай ты, юдашкин недоделанный! Мне плевать, что там у тебя стряслось. Для меня ясно лишь то, что ты, задолжав банку крупную сумму, слился с концами. А то, что у тебя там что-то пошло не так, так это не удивительно. У таких раздолбаев в бизнесе ничего не может получаться по определению! Какого чёрта я — управляющий — должен бросать важные дела и тратить своё время на бесполезные и тупые разговоры с лузерами, наподобие тебя?!
— Тон свой измените и следите за словами! — не удержался Сергей.
— Ты мне ещё про тон будешь говорить?! Поучать меня будешь?! Да я тебя по сто пятьдесят девятой посажу!
— Ты рот свой закрой, ублюдок! — Никитин полностью потерял самообладание. — Смотри, чтобы у тебя у самого чего-нибудь не случилось, а то больно вам, буржуям, вольготно живётся! Слишком много на себя берёте, торгаши проклятые!
Сергей, вспотевший от ругани, с ожесточением швырнул телефон на диван и начал нервно ходить по комнате.

Управляющий же, напротив, был совершенно спокоен уже через пару секунд после шумной беседы. В его пылкой речи не было ничего личного, и, с его точки зрения, у этого эмоционального разговора была лишь одна цель — заставить нерадивого должника бросить все свои дела и сосредоточиться на главном — на погашении кредита. Он снова взял телефонную трубку и вежливо, обходительно, словно это не он, а кто-то другой минутой раньше распинал проштрафившегося клиента, попросил секретаршу пригласить к нему начальника службы безопасности.
— Я только что с этим Никитиным пообщался, — сказал он своему сотруднику, когда тот уже сидел в его кабинете, — ну, должник этот из ателье — помнишь, вчера обсуждали. Вообще-то, это твоя работа, — банкир исподлобья посмотрел на подчинённого, — но ладно… Так вот, я его припугнул чуток. Ты его пока неделю не дёргай, может, начнёт шевелиться, пьер карден хренов. Ну а если нет, тогда уже сам подключайся. Договорились?
Начальник службы безопасности — майор ФСБ в отставке — выслушал шефа с видом преданного пса и по-военному чётко ответил:
— Вас понял, Эдуард Георгиевич. Разрешите идти?

Ближе к вечеру Сергей решил прогуляться. Он вышел из дома, когда сумеречная мгла вкрадывалась в выцветший пейзаж осеннего города. Резкие порывы северного ветра, буйствующего со второй половины дня, гремели листами кровельного железа; куражась, срывали с кутающихся в куртки и плащи прохожих головные уборы, играя с этими серенькими, беспомощными человечками в догонялки. Оказывается, было объявлено штормовое предупреждение, но мало кто из снующих по улицам знал об этом; те же, кто знал, уже сидели на своих кухнях с горячим чаем, настороженно прислушиваясь к грозному вою вентиляционных каналов.
Никитин слонялся по пустеющему городу, застегнув до подбородка молнию на куртке и засунув окоченевшие руки поглубже в карманы. В голове мельтешили события уходящего дня. Воспоминание о недавнем разговоре с управляющим банка вызвало приступ ярости и он отмотал память ближе к полудню, когда снова столкнулся с той странной женщиной, обстоятельства знакомства с которой так и остались под покровом таинственности. Перебрав в уме клиенток, натурщиц, однокурсниц и не найдя ответа на вопрос, откуда в его сознании появился этот образ, Сергей забрёл в рок-кафе, где с некоторых пор частенько коротал одинокие осенние вечера за стаканчиком виски.
Внутри было накуренно и душно. Шумная компания байкеров загружалась пивом, на маленькой сцене неистово лабала самодеятельная рок-группа, у микрофона вульгарно извивалась, потряхивая телесами, полуобнажённая деваха-вокалистка. Толстый бородатый бармен принял заказ — привычные сто пятьдесят виски, после чего Никитин примостился в уголочке за маленьким столиком и осмотрелся по сторонам. Его взгляд привлекла молодая сексапильная брюнетка, гордо восседавшая возле барной стойки с тонкой сигаретой в кокетливо оттопыренных пальчиках. Её бесконечно длинные ноги, словно два удава, обвивали половину высокого барного стула. Нижняя чакра Сергея, дремавшая уже второй месяц, вдруг ожила, и её мощный импульс был мгновенно подхвачен и должным образом расшифрован красоткой. Она артистично глубоко затянулась сигаретным дымом и, вздёрнув аппетитные губки, медленно выдохнула струйкой в направлении Никитина, внимательно изучая его бессовестными глазищами. Затем, не отрывая от жертвы своего гипнотического взгляда, девушка широко развела ноги, как бы призывая сделать шаг навстречу — в её манящую гибельную бездну. Сергей не спеша подошёл и сел рядом.
— Тебя угостить чем-нибудь? — спросил он, стараясь казаться равнодушным.
— Ну попробуй, — ответила брюнетка, окинув мужчину небрежным взглядом уже с короткой дистанции.
— Виски?
— Текилы, пожалуй.
Никитин кивнул бармену и представился:
— Сергей.
— Элеонора, — жеманно произнесла девушка и, придвинувшись поближе, добавила: — Хочешь чего посерьёзнее? — в её руке мелькнул маленький пакетик с белым содержимым. — Коксика хочешь?
— Да я не по тем делам, — грустно улыбнулся мужчина и приподнял стаканчик с виски.
— Ну как знаешь. А я, пожалуй, отлучусь.
Элеонора встала и походкой манекенщицы направилась в сторону туалета, а Сергей получил прекрасную возможность оценить её безупречный вид сзади.
Она вернулась минут через десять уже с другим, блаженно-безумным взглядом, слегка пошатываясь и нервно потирая кончик носа. Выпила текилу, слизнув языком кусочек лимона так же сексуально, как всё, что делала до сих пор, и, прислонившись к своему новому знакомому, едва касаясь пухлыми губами его уха, прошептала:
— Покатаемся, малыш?
Красотка уверенно села за руль красного мотоцикла. Никитин разместился за ней, не без удовольствия обняв тонкий стан и плотно прижавшись к упругой спине. Взревел мотор, и байк рванул с места. Ледяной ветер обжёг лицо, и, если бы не доза горячительного, поездка превратилась бы в сущую пытку уже с первых минут. Элеонора мчала по городу на ста двадцати, обтекая попутные машины и лихо уклоняясь от столкновений со встречными. На поворотах мотоцикл едва ли не ложился на бок, буквально прилипая к асфальту слайдером. Время от времени казалось, что порывы ветра вот-вот сметут с дороги взбесившийся байк, но, совершив умопомрачительный манёвр, он вновь обретал устойчивость, продолжая лететь по осевой между двумя плотными потоками машин. В какой-то момент тучи разверзлись, и на чёрном небе возникла полная луна — гордая, холодная и вечная спутница земли. Минут через пятнадцать мотоцикл подъехал к дому Никитина. И Сергей, и Элеонора промёрзли насквозь, но их лица возбуждённо светились от адской смеси алкоголя и адреналина.
— Твой байк? — спросил мужчина уже в квартире.
— Не-а. У друга взяла покататься. У него два. На одном недавно в аварию попал; в больнице сейчас. Ну а второй мне дал порулить.
— Ты на нём как ведьма на метле.
— А я и есть ведьма, — Элеонора скорчила страшную гримасу.
— Не боишься гонять под кайфом?
— Да ни хрена я не боюсь! Пусть другие боятся.
Прелюдий не понадобилось. Приняв душ, девушка запрыгнула в постель и увлекла за собой хозяина квартиры, обалдевшего от неожиданного поворота событий. Он взял её неистово, со звериным рвением, как альфа-самец разгорячённую самку на пике брачного периода, будто бы под ним стонала не женщина, а пантера. Быть может, сказалось длительное воздержание, или же Элеонора сумела сделать то, чего никогда не удавалось Анне. Были ли другие объяснения такой сексуальной трансформации — кто знает? В тот момент Никитин не был расположен к аналитическим размышлениям. Так или иначе, но секс с роскошной брюнеткой привнёс в унылую жизнь художника свежие пронзительные краски.
— Хм, а ты очень даже ничего, — сделала комплимент девушка, закуривая сигарету в антракте грандиозного эротического действа, — а с виду не скажешь; я даже не ожидала…
— Я сам не ожидал, — смущённо признался мужчина, — дастиш фантастиш!
Проснувшись утром, Сергей зашёл на кухню и несказанно удивился. Посуда была помыта, стол сиял чистотой.
— Не обольщайся, малыш, и не расслабляйся, — поспешила заявить Элеонора, щёлкая пультом от телевизора, — это я не для тебя сделала, а для себя. Чтобы не сидеть свинюшкой в твоём хлеву.
— Пусть так; важен результат, а он меня вполне устраивает, — не растерялся хозяин и открыл дверцу холодильника.
Но вечером красавица исчезла и появилась лишь ближе к следующей ночи. Сергей не ревновал. Он не успел привязаться к ней, не испытывал к новой знакомой ничего возвышенного, и всё, что ему от неё было нужно — это секс — дикий, необузданный, но при этом неповторимый и яркий, как ядерная вспышка. Потом она снова внезапно исчезла. И снова появилась на склоне очередного дня. Всё повторялось: страстные объятия, пьянящий запах её восхитительного порочного тела и упоительное восхождение на вулкан вожделения в предвкушении его головокружительного извержения.
Убежав куда-то к обеду, вечером она не вернулась. Не пришла секс-дива и на следующий день. Никитин полез в шкаф за какой-то мелочью и случайно обнаружил, что крупной суммы денег, оставленной Анной, нет, и тогда он понял, что Элеонора не появится уже никогда.
— Тварь, сука, чтоб тебе!… — глухо твердил обманутый любовник как заклинание, ритмично постукивая кулаком по краю стола, но было уже поздно. Деньги, отложенные для решения проблемы с банком, исчезли вместе с черноволосой бестией.

 

4

 

Всё в той же элитной питерской квартире снова разыгрывалась семейная драма, на этот раз с утра пораньше. Причины разногласий были не новы.
— Вы хотите, чтобы ко мне друзья как к заезжему лошку относились?! — визжал молодой человек.
— Денис, мы даём тебе достаточно денег, не считая того, что ты и так на всём готовом живёшь! — с надрывом отвечала мать юноши.
— Я даже девушку не могу куда-нить сводить…
— У тебя есть девушка? А почему мы с отцом ничего об этом не знаем? — женщина растерянно захлопала глазами.
— Успокойся, мама. Нет у меня девушки. Это я для примера.
— Хороший пример! — с некоторым облегчением выдохнула мать. — Неделю назад ты получил пять тысяч на курсы английского. Где эти курсы?! Они вообще существуют эти курсы английского или ты опять всё придумал?! Вчера, когда я тебе позвонила, у тебя язык заплетался как у имбецила; ахинею всякую нёс!
— Ничего я не придумал и ничего не нёс! Просто устал. Не хотите давать денег — не надо! Уйду из института, пойду работать!
— Эдик! — истерично заорала женщина. — Иди разбирайся со своим сыном. У меня уже нет никаких сил!
— Ну что опять такое, Рита? — раздражённый глава семейства заглянул в комнату. — Я опаздываю!
— Разберись со своим сыном, Эдуард! Он окончательно от рук отбился.
Юноша внутренне сжался, зная, что отец порой бывает неразборчив в выборе методов воспитания, но на этот раз обошлось.
— Ну и на какую работу ты собрался? — засмеялся мужчина. — Курьером? Мысль отличная! Быстро научишься тратить деньги по уму.
— Между прочим, папа, Кольке родители машину подарили, а у вас с мамой сплошные репрессии.
— Нет проблем, сын. Бери мою машину; у меня всё равно служебная под задницей. Можешь всем рассказать, что она твоя. Разрешаю! Только ведь у тебя даже прав нет, и ты ни разу не заикнулся о том, что они тебе нужны! Так, Денис, — спеша закончить разговор, отец полез в бумажник, — вот тебе триста рублей: на маршрутку и обед; завтра получишь следующую порцию.
— Зашибись, — едва слышно прошипел молодой человек, отвернувшись к стене.
Эдуард бросил деньги на стол и поспешил к выходу; Маргарита, в знак примирения, потрепала сынулю за волосы и тоже направилась к двери.
Денис и не думал сдаваться. После ухода родителей он начал метаться по квартире с перекошенным от негодования лицом в поисках хоть каких-то денег. Хлопали дверцы шкафов и тумбочек, на пол летели книги, журналы, квитанции, но нигде не находилось ни одной завалящей купюры.
— Ах так! Ну ладно, сами напросились! — крикнул он в адрес отсутствующих родителей и достал из кладовки портативную болгарку.
Заскочив в кабинет отца, парень подошёл к небольшому сейфу и подключил инструмент к розетке. Болгарка взвыла и запрыгала в неумелых руках. Через минуту ему всё же удалось обуздать режущее орудие, которое, соприкоснувшись с металлом, ответило пучком искр и усиленным гулом.
Откинув отрезанную крышку сейфа дрожащими, то ли от страха, то ли от усердия руками, Денис начал выкидывать из железного ящик содержимое. На полу оказались какие-то бумаги, документы, папки, но денег не было. Ни рубля!
— Блин, засада! — заорал он, вынимая из сейфа последний предмет — травматический пистолет «Макарыч».
Взгляд юноши блеснул холодно и злобно. Пару раз отец возил его в тир, где давал пострелять из этого оружия. Сняв пистолет с предохранителя и передёрнув затвор, молодой человек засунул его за ремень и выбежал из квартиры.
Через полчаса Денис уже приближался к зданию, над входом в которое красовалась большая стильная вывеска «Балтпромбанк». Проходя мимо тонированного окошка охранника, он небрежно бросил фразу:
— Я к отцу.
Охранник, давно работавший в банке, кивнул, и над турникетом загорелась зелёная стрелка. Затем он взял рацию и сообщил дежурному:
— К Эдуарду Георгиевичу сын прошёл.
Но юноша не стал подниматься в кабинет управляющего. Зайдя за угол, он проследовал к кассе, в окошке которой стояла табличка «технический перерыв». В банке было мало клиентов, впрочем, как обычно в это время. Вскоре Денис услышал приближающийся стук каблучков и подошёл поближе к двери в кассу.
— А, Денис, рада тебя видеть, — улыбнулась ему приветливая кассирша, знавшая сына управляющего в лицо, — ты что-то хотел?
Женщина открыла дверь, но стоявший рядом молодой человек придержал дверную ручку и, затолкнув кассиршу вовнутрь, зашёл сам.
— Стойте на месте; ничего не трогайте, — хладнокровно произнёс он, достав из-за пояса пистолет. Парень знал, что нажатие на тревожную кнопку автоматически блокирует входные двери. — Деньги!
— Денис, — испуганно запричитала женщина, — не надо так. Ты же шутишь? Правда?
Молодой человек схватил две толстые пачки тысячерублёвых купюр, лежавших на виду, решив не настаивать на вскрытии кассы, и скомандовал:
— Выходите и закрывайте дверь ключом.
Женщина послушно выполнила требование и передала ключи в протянутую руку юноши.
Рассовывая по карманам пачки с деньгами, Денис быстрым шагом направился к выходу, спрятав под курткой заряженный ствол. Перед турникетом за его спиной послышался крик кассирши:
— Задержите его!
Охранник, недоумевая, вышел из своей каморки и преградил парню путь. Пистолет блеснул из-под куртки воронёным отливом. Прогремели выстрелы и мужчина, схватившись руками за истекающее кровью лицо, беспомощно упал на колени. Юноша перепрыгнул через турникет и выбежал из помещения банка, на ходу запихивая ствол за ремень джинсов.

Чёрно-красный интерьер стриптиз-бара был декорирован предметами нижнего женского белья, подчёркивая тем самым фривольный характер заведения. Возле шеста, на освещённом подиуме, эротично изгибая стан, танцевала девушка — на лицо так себя, зато с божественной фигурой. С десяток мужчин, сидевших в одиночестве и небольшими компаниями, пожирали стриптизёршу своим осоловевшими от вина и возбуждения глазёнкам, мысленно имея её во всевозможных вариациях. По мере того, как подогретые молодым ладным телом и спиртным фантазии зрителей множились, по их лицам разливалось безудержное сладострастие, а у одного особо чувствительного в уголках приоткрытых губ проступала обильная слюна, которую время от времени он утирал краем большого пальца. Динамичная музыка обостряла ощущения, и воздух, пропитанный смесью табачного дыма и дорогой мужской косметики, всё больше электризовался тестостероном. Ещё чуть-чуть, и вот уже потные волосатые руки тянулись к вожделенным округлостям, запихивая под резинку мятые купюры, стараясь ухватить пальцами кусочек смуглого женского бедра.
На входе, слегка покачиваясь, появился молодой человек. Обкурился ли он, выпил ли лишнего или совместил эти два удовольствия — определить не представлялось возможным, но то, что парень был не в себе, не вызывало никаких сомнений. Оставалось загадкой и то, как неадекватному гостю удалось проскочить мимо бдительного хостеса. Взгляд его — то отстранённо-отсутствующий, то совершенно безумный — блуждал в полумраке бара. В субтильном взъерошенном юноше едва ли можно было узнать пай-мальчика из обеспеченной интеллигентной семьи. Пройдя вглубь помещения, он опустился на стул напротив красивой породистой брюнетки, издалека наблюдавшей за его угловатыми движениями с ироничной улыбкой.
— Ну ты красавец, — начала разговор девушка. — Где это ты так?
— Нормально, — промямлил парнишка ватным языком и уставился на соседку тупым взглядом, — а ты классная чика.
— Я в курсе, — засмеялась брюнетка, — только у меня ещё и имя есть.
— Да ну!
— Баранки гну. Меня зовут Элеонора. Но сейчас тебе удобнее называть меня Элей.
— Ха, издеваешься, — прыснул юноша, — а чё не Норой?
— А то, что мне так больше нравится.
— Как скажешь, детка, — комкая звуки, кивнул он головой, — меня Денис зовут. Хош бухнуть?
Не дожидаясь ответа, молодой человек поднял руку, приглашая официантку.
— Два коктейля, быренько, — скомандовал он залихватски.
Официантка в ультракороткой юбчонке, из-под которой выглядывал узорчатый край чулок и чёрные трусики, рельефно обрамлявшие подтянутую попу, принесла выпивку незамедлительно. Денис ухнул стакан почти залпом.
— Куда гонишь? — спросила Элеонора.
— Хочу и гоню. Ща ещё закажем.
— Ты стипендию получил что ли?
— Чё?! Да я тут всех купить могу! — юноша вывалил на стол две увесистые пачки денег, потом достал из-под ремня пистолет и демонстративно громко стукнул им о стол. — И замочить тоже…
Произнося последнюю фразу, он надулся от важности и попытался изобразить на своей помятой детской физиономии мужскую суровость. Получилось смешно.
— О, да ты невероятно крут, — продолжала глумиться брюнетка, отодвинув «Макарыч» на край стола и элегантно накинув на него салфетку.
— Кто-то сомневался? — снова набычился Денис, пряча деньги. — Эль, поехали, покувыркаемся…
— Да ты ещё и мачо! — не унималась красотка. — Не могу, Дэн. Я бы с удовольствием, но через три часа у меня самолёт.
— Куда летим?
— В Сочи, Денис, в Сочи! Куда же ещё лететь в это время года бедной невыездной девушке.
— Ну, тогда давай курнём… Я знаю де взять.
— Есть идея получше, — хитро сверкнула глазками брюнетка и подмигнула молодому мужчине, сидящему в стороне.
Парень поднялся со своего места и, проходя мимо столика Элеоноры, будто случайно что-то уронил, после чего незаметно взял из руки девушки несколько стодолларовых купюр, сложенных в трубочку, а она также незаметно подняла с пола крошечный пакетик. Встав, она набросила на плечо вместительную модную сумку, висевшую на краю стула, и лёгким движением головы увлекла за собой Дениса. Юноша второпях засунул пистолет в карман и неровной походкой поплёлся за своей новой знакомой.
Оказавшись в проходе, ведущем к туалету, девушка насыпала дорожку из белого порошка на высокий узкий кафельный выступ и со знанием дела глубоко втянула её носом. Кайф моментально проник в самые дальние закоулки мозга, отразившись на красивом лице безмятежной улыбкой и лёгким подрагиванием век. Затем она высыпала остатки пакетика, интригующе посмотрела на Дениса и он, стараясь не ударить в грязь лицом, повторил нехитрые действия, после чего зашатался, с трудом устояв на ногах.
— Стоять! — поддержала его Элеонора. — Пошли на воздух.
Юноша вышел на улицу уже в полусознательном состоянии. Прислонившись спиной к стене, он с глупой улыбкой мотал головой, что-то невнятно бормоча, потом вдруг замер и, побледнев как полотно, тяжело и хрипло задышал.
— Э, Дэнчик, ты чё? — попыталась встряхнуть его девушка.
Но Денис уже ничего не мог ответить. Пистолет выпал на асфальт, а сам он соскользнул по стене вниз и сел на корточки. Голова откинулась на бок, и Элеонора увидела струйку крови, стекающую из носа по краю рта.
— Вот молодняк дохлый пошёл, — прокомментировала она и, посмотрев по сторонам, вытащила из внутреннего кармана юноши деньги, переложила их в свою сумку, потом подняла пистолет двумя пальцами за ствол и бросила его бедняге прямо на живот.
Отойдя метров десять, Элеонора вскинула руку, и такси со скрипом затормозило возле её стройных ног.
— В аэропорт, в Пулково, — звонко назвала она пункт назначения.
Таксист нажал на газ, и машина сорвалась с места. Сексапильная брюнетка, царственно восседавшая на переднем пассажирском, даже не обернулась на молодого человека, оставшегося беспомощно валяться на холодном асфальте возле стриптиз-бара.

На следующее утро в новостях сообщили, что самолёт, летевший из Санкт-Петербурга в Сочи, выкатился при посадке за пределы полосы, снеся крылом осветительную мачту, и если бы не практически пустые топливные баки лайнера, масштаб трагедии был бы весьма значительным. Часть пассажиров отделалась ушибами, серьёзную травму получила бортпроводница, но одна молодая женщина всё же погибла. Имена пострадавших остались за кадром хроники происшествий, впрочем, Интернет быстро восполнил этот пробел. Стюардессу, госпитализированную с переломом позвоночника, звали Кира, а погибшая девушка-пассажирка носила редкое имя Элеонора.

 

5

 

Жизнь, словно скрипучее колесо старой телеги, делая один круг за другим, оставляла позади однообразные и унылые отрезки пройденного пути. Немногое радовало Никитина этой осенью. Неизменным оставалось и одиночество; прошло две недели после исчезновения Элеоноры, а он по-прежнему ни с кем не общался, не считая нескольких клиентов, обратившихся по объявлению. Похудел; линии носогубных складок стали ещё заметнее; взгляд, когда-то добрый и мечтательный, едва теплился, время от времени затухая, подобно фонарику с севшими батарейками. Иногда, глядя на себя в зеркало, Сергей думал, что видит не своё отражение, а кого-то другого; так ему казалось. Но лишь только он делал шаг в сторону, нелепые мысли улетучивались, не оставляя никаких сомнений в собственной аутентичности. Ореол таинственности, окружавший первое время новую жизнь, постепенно таял, словно туман, обнажая человеческую природу во всём её безобразии. И лишь те, кого приводили к нему серьёзные недуги, вызывали сочувствие, хотя именно тяжелобольные высасывали из мага почти все силы. Люди, приходившие за помощью, покидали его, давая заверения в том, что непременно вернутся, но пока вновь появилась лишь одна пожилая женщина. Она принесла пятьсот рублей и долго благодарила экстрасенса за помощь. Дней десять назад старушка была у него на приёме: сильно болел муж, уже практически не поднимался с постели. И вот на третьи сутки после проведения магического ритуала случилось чудо. Старику стало намного лучше, вернулся аппетит, и он начал потихоньку вставать с кровати. Женщина говорила, что больше заплатить она не может, поскольку пенсия уходит на лекарства и еду, но Никитина это мало беспокоило. Куда дороже было осознание того, что так внезапно открывшиеся способности имеют реальный, практический смысл, а не являются миражом — игрой его творческого воображения. Из-за резко ухудшившегося финансового положения на смену кафе и клубам пришла дешёвая разливуха в подвальчике соседнего дома, в которой Сергей не любил задерживаться. Выпив свои сто пятьдесят, он выходил на воздух и продолжал вечерний променад по тёмным улочкам района.

Ночной звонок пронзил тишину, разбив чёрно-белый сон на невразумительные осколки. Никитин посмотрел на часы. Было что-то около четырёх.
— Кому там не спится, — прокряхтел он, вставая с постели, соскребая со стола мобильный.
— Сергей? Вы меня слышите? — истеричный женский голос подрагивал в трубке. — Это Маргарита.
— Какая Маргарита? Вы на часы смотрели? — недовольно пробормотал Сергей, окончательно так и не проснувшись.
— Мне плевать, сколько времени! Я была у вас в прошлом месяце. Ах да, я же не представлялась. Помните, фотографию Эдуарда и этой, как там её… Вы на фото ещё свечу уронили…
— Да, было такое. Так что там у вас случилось?
— Что случилось? Что случилось, вы спрашиваете?! — перешла на крик женщина. — Это я у вас должна спросить, что случилось. У меня беда с сыном…
Никитин вспомнил видение, пришедшее ему тогда, в котором ребёнок пятился на краю обрыва и о котором он умолчал.
— Так вот, — с тем же надрывом продолжала она, — потом у мужа возникли жуткие неприятности на работе, вынудившие его уйти. И наконец… — дама зашмыгала носом, — и наконец, вчера он бросил меня. Совсем! Понимаете?!
— Как же это? — недоумённо выдавил из себя Сергей. — Этого не может быть.
— Не может, но так и есть! Одна радость, что эта дрянь попала в аварию и всё себе переломала! Но это его не остановило! Он приехал в больницу и забрал эту калеку прямо из палаты. Объясните, почему это случилось со мной?! Я же вам так доверяла!
Никитин сидел на кровати, продолжая слушать крик обезумевшей от горя женщины, уже не вникая в содержание. Он не понимал, как всё это вообще могло произойти! Можно было допустить, что заговор не подействует, но такое!.. Через минуту он отключил телефон и, тяжело вздыхая, лёг на спину.
«Надо бы заснуть, но какой тут к чёрту сон!» — размышлял он под мерное тиканье настенных часов, которое слышалось ему в разы сильнее, как будто кто-то ставил в голове зарубки молотком и зубилом.
Сергей заснул ранним утром, а около полудня в дверь позвонили.
— Да что же это за ёрш твою медь! — заорал он, тяжело вставая с кровати, придерживая рукой больную голову.
На пороге стоял одноклассник Саша — совершенно пьяный.
— Здорово, Серый! — громко поприветствовал он товарища с улыбкой идиота, пошатываясь из стороны в сторону и широко размахивая бутылкой водки.
Никитин затащил неурочного гостя в квартиру.
— Не рановато ли для таких недетских утренников?
— Не-а, в самый раз, Серёня. От меня жена ушла, — обречённо пояснил Александр, примостив своё мощное тело на край стула.
— Так, ты проходи в комнату, я умоюсь, потом подробно расскажешь, — пригласил Сергей и скрылся за дверью ванной комнаты, — стаканы возьми на кухне, пожрать в холодильнике — что найдёшь,— донеслось из ванной под шум льющейся воды.
Когда Никитин зашёл в комнату, то не сразу узнал своего приятеля. Он стоял у журнального столика протрезвевший и обескураженный, держа в руке листок бумаги, и вопросительно смотрел на Сергея.
— Откуда это у тебя? — спросил он тихо.
Это была распечатка фотографии, которая использовалась в ритуале отворота — та самая фотография, которую приносила Маргарита, разбудившая Никитина посреди ночи. Атрибуты ритуала желательно было сохранять в течение сорока дней, вот он и сбрасывал уже использованные фотографии клиентов на журнальный столик в углу комнаты.
— Это Кира — моя жена, — загробным голосом произнёс Корнеев, — а рядом с ней этот урод. У них случилась аварийная посадка в Сочи, и Кира попала в больницу. Врачи сказали, что она, возможно, не будет ходить. И вот появился этот… — Александр зло щёлкнул по листку пальцем, — Он сказал, что они уже давно любят друг друга, и что он увозит её к себе.
Нижняя челюсть Корнеева задрожала и он, скомкав листок с фотографией, с ожесточением швырнул его в Сергея. Потом зарыдал как ребёнок и, съёжившись, опустился в кресло. Натягивая себе на голову плед, мужчина продолжал громко всхлипывать.
У Никитина сжалось сердце — наверное, впервые за последние два месяца. Теперь пазлы сложились воедино, и картина предстала пред ним во всей своей трагичности. Они пили весь день, а ночью Сергей открыл ноутбук и на знакомом ему сайте среди множества броских объявлений выбрал одно лаконичное: «Экстрасенс с большим опытом. Сложные случаи». Снова заснув под утро и очнувшись уже к обеду, Никитин набрал помеченный ночью номер телефона и договорился о встрече.

Экстрасенс Игорь Николаевич — немолодой худощавый мужчина с плешью и неухоженной козлиной бородкой — пригласил посетителя в комнату, не знавшую ремонта долгие годы. Вокруг было много книг. Создавалось впечатление, что книги были повсюду: не только в шкафах и на полках, но и на полу, на тумбочке и даже на старом дырявом диване.
— Простите, — смутился экстрасенс, — у меня бардак; живу один в постоянной рабочей обстановке.
Его маленькие глаза-буравчики, казалось, смотрели прямо в глубину души, высверливая в ней два отверстия, отчего при встрече взглядами Сергею становилось немного не по себе, особенно после вчерашнего.
Превозмогая сушняк, Никитин рассказал свою историю, начиная с посещения злополучного деревенского дома и заканчивая самыми последними событиями.
— Поразительно, — отрешённо сказал Игорь Николаевич после затянувшейся паузы, — но такое иногда случается.
— Что именно? — попросил уточнить Никитин.
— Видите ли, ведьма не может отойти в мир иной, не передав своего дара. Обычно эти способности наследуются родственниками того же пола, что и сама знахарка; как правило через поколение. Дар может перейти и при физическом отсутствии «наследника», если с ним установлена прочная энергетическая связь. Но бывает и так, что тот, кто должен унаследовать способности, не только отсутствует в момент ухода колдуньи, но по разным причинам давно не поддерживает с ней никаких отношений. Тогда силы, выражаясь современным языком, курирующие ведьму, подбирают и притягивают более-менее подходящую кандидатуру из числа посторонних…
— Простите, — перебил Сергей, — что значит подбирают и притягивают?
— Непроявленный мир, в отличие от нас с вами — рукасто-головастых, не нуждается в примитивных методах воздействия. Он, имея доступ к безграничному источнику информации, способен особыми энергетическими вибрациями влиять на все объекты живой и неживой природы, включая мысли, чувства людей, и уже посредством этого участвовать в формировании событий. Кстати, вы ощутили перемены внутри себя после того, что с вами произошло?
— Да нет, пожалуй, — задумался Никитин, — моя жизнь, конечно, изменилась: мы расстались с девушкой, потом сложности в бизнесе…
— Так и есть. Столкнувшимся с подобной проблемой редко удаётся обнаружить внутренние — душевные, психологические — изменения в самих себе. Но это, в принципе, вообще свойственно человеку — искать в окружающих причины собственных неприятностей.
— Но почему в моём случае всё пошло наперекосяк, не так, как надо?
— Возможно, используя компьютерную терминологию, программа была установлена не совсем правильно и её использование даёт сбой. Не исключено также, что у вас просто недостаточно знаний и опыта. Ну и наконец, а кто знает: как надо?.. Все наши поступки и события имеют сложную, глубокую причинно-следственную связь, то есть подчинены единому Божественному Закону или кармическому — называйте как хотите. Нарушение этого Закона в одном месте тут же отражается на событиях в другом, а также на иных реальностях, что может привести к неуправляемому хаосу. Колдовство как раз и является таким механизмом, способным менять ситуацию по нашему хотению, когда мы не задумываемся о последствиях. Поэтому на магию наложено табу во всех религиях, кроме тех, основу которых составляет она сама. Так вот, как бы ни влияла ведьма на судьбу человека, в конечном итоге Большой Закон будет соблюдён, а значит, за все эти действия придётся ответить, причём со штрафными санкциями. Я понятно излагаю?
— Вполне. Хотя ещё пару месяцев назад я посмеялся бы над вашими словами. Но что же мне делать?
— А что бы вы сами хотели? Развить свой дар или избавиться от него?
— Избавиться, — с долей сомнения ответил Сергей но, уже через несколько секунд, уверенно подтвердил: — однозначно избавиться!
— Что ж, попробую вам помочь.
— Обозначьте сначала цену, — попросил Никитин, — для меня сейчас это имеет значение.
Игорь Николаевич ненадолго задумался и, неожиданно оживившись, сказал:
— Вообще-то это сложная, а значит дорогостоящая работа, но вы рассказывали про магическую книгу… Я мог бы взять её у вас в обмен на помощь.
— Я согласен.
Экстрасенс порылся в книжном шкафу, затем принёс из коридора стремянку и, раздвинув её, полез наверх, чтобы достать что-то с самой верхней полки. Вдруг лестница зашаталась и мужчина, не удержавшись, рухнул с двухметровой высоты, сильно ударившись головой об угол двери. Сергей поспешил на помощь и увидел, что Игорь Николаевич лежит без сознания, а из его разбитой брови сочится кровь. Он выбежал на кухню, схватил первую попавшуюся тряпку и, намочив её водой, вернулся в комнату.
Вода привела беднягу в чувство, но поднялся с пола он не сразу. Бледность кожи и испуганный вид сразу бросились Никитину в глаза.
— Знаете, — превозмогая боль, заговорил экстрасенс, — пожалуй, я не смогу вам помочь.
— Но…
— Не уговаривайте меня, молодой человек. Я могу действовать только в рамках своих полномочий. Ваш случай иного характера.
Сергей тяжело вздохнул:
— Может, вы хотя бы посоветуете кого-то, кто сможет решить мою проблему?
— Друг мой, — назидательно продолжил Игорь Николаевич уже возле двери, — истинная магия — территория, закрытая для непосвящённых. Даже в большом городе настоящих мастеров — раз-два и обчёлся, а все прочие — это просто шоу-бизнес, массовка, стригущая бабло. Кого же я вам могу посоветовать? Да и вряд ли кто-то из серьёзных возьмётся за ваш случай. Вы и сами, наверное, всё уже поняли.
На пороге квартиры экстрасенс остановил Никитина движением руки и тихо спросил:
— А вы не замечали каких-то странностей в последнее время? Ну, может быть, какие-то загадочные встречи, знакомства или ещё что-нибудь?
— Да нет, а что?
— Знаете, мне показалось, что вам угрожает опасность. Это может исходить от кого-то, кто претендует на доставшийся вам дар вполне обоснованно.
— В смысле?
— Кто-то из родственников покойной старухи может интуитивно, неосознанно стремиться забрать у вас то, что по праву принадлежит ему. Или ей.
— Но, если так, то слава богу… Пусть забирает!
Экстрасенс сочувственно посмотрел на посетителя:
— Дело в том, что передать этот дар вы сможете только расставшись с собственной жизнью.
— Что же мне делать? — повторил Сергей уже с некоторым отчаянием.
— Не знаю, молодой человек. Думайте и решайте сами. Главное — будьте осторожны.
— Сколько я вам должен за консультацию?
Игорь Николаевич замахал руками, и хотел было закрыть дверь, но Никитин уже на лестнице задал последний вопрос:
— Если это так предосудительно и опасно, почему вы этим занимаетесь?
— У каждого свой путь, коллега. Не обижайтесь. Вы даже не представляете, какой бедой для меня может обернуться участие в вашей проблеме. Да и чем я могу вам помочь? При всех моих знаниях, я не обладаю даже малой толикой той силы, которая есть в вас, — ответил экстрасенс и хлопнул дверью, оставив Никитина наедине с тяжкой ношей таинственного дара деревенской ведьмы.
Домой Сергей вернулся на взводе. В сердцах он случайно сломал дверную ручку в ванной комнате и, грязно выругавшись по этому поводу, достал из-за унитаза эмалированное ведро, бросил в него старинную рукопись и, брызнув сверху жидкостью для розжига, поднёс горящую спичку. Пламя вспыхнуло и охватило фолиант. Мужчина вспомнил о необходимости открыть окно, когда чёрный едкий дым наполнил кухню. Сильный спазм в горле вызвал удушающий кашель. Он накрыл ведро крышкой, тем самым погасив огонь, и широко распахнул окно. Едва отдышавшись, Никитин с жадностью выпил две чашки воды и снял крышку с закопченного ведра. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что рукопись почти не пострадала: немного обгорел кожаный переплёт, и только с одного края почернела бумага. Но Сергей был настроен решительно. Он долго ходил по квартире, тщетно пытаясь привести в порядок спутанные мысли и взвинченные нервы. Затем засунул книгу в несколько целлофановых пакетов и плотно замотал их скотчем.
После полуночи из подъезда на улицу вышел человек в кожаной куртке и натянутой на брови бейсболке. Держа подмышкой увесистый свёрток, он заглянул на автостоянку, где одолжил у охранника лопату, и направился на бульварчик — к излюбленному месту прогулок собачников и влюблённых. Вырыв яму и положив в неё пакет, мужчина засыпал землю обратно. Пожухлые листья, наскоро припорошенные сверху, скрыли следы мистического захоронения.
В эту ночь Никитин спал как никогда беспокойно, несколько раз просыпаясь от своих же собственных стонов. Тем не менее вспомнить подробности сновидений ему не удалось. Утром он сложил в сумку самое необходимое и вышел из дома.

 

Глава 3

1

 

С возвышенности открывался изумительный, прямо как на картинке, вид на огромный лесной массив. Сосны и ели покрывали землю зелёным ковром, простиравшимся до самого горизонта. Необъятные просторы радовали глаз и наполняли сердце трепетным теплом. Близилась зима, но снегопады запаздывали, что для этих мест было скорее исключением. Однако ночные заморозки уже давно крепко прихватывали лужи и комья дорожной грязи. Природа словно замерла в ожидании надвигающейся зимы. Всё здесь дышало покоем. Мужичок в фуфайке и вязаной шапке сидел на пеньке и, любуясь пейзажем, подкармливал хлебными крошками большую старую ворону, почтенный возраст которой было нетрудно определить по размерам, выгоревшим торчащим перьям и по молочной пелене на мудрых глазах. Она всегда прилетала в одно и то же время и подходила совсем близко, чего другие птицы себе не позволяли.
Быстро смеркалось.
«Какие же здесь, должно быть, шикарные закаты в ясную погоду», — восхищался мужчина красотой здешних мест. Его трёхнедельная щетина постепенно начинала приобретать очертания бороды.
Звучный, раскатистый колокольный перезвон заставил встрепенуться и начал заполнять собой бескрайнюю даль, неотвратимо темнеющую вместе с надвигающимся вечером.
— Сергей! Никитин! — крикнул мужичку парнишка со стороны белокаменного храма. — Давай, пора…
— Ага, Лёха, иду, — ответил тот и уже себе под нос проворчал: — будто я не слышу. Лишь бы поорать…
У Никитина было минут пятнадцать перед вечерней службой после окончания работы, когда ещё засветло можно было вот так посидеть и полюбоваться природой, которую он, как художник, чувствовал особенно тонко и, как городской житель, открывал для себя заново.
К тому, что здесь, в монастыре, приходилось много работать, Сергей уже почти привык. Ещё когда ехал в эти края, он осознавал, что будет трудно, и внутренне готовился к испытаниям, хотя далеко не всё в новом укладе ему было понятно. Так, например, для Никитина оставалось загадкой, почему трудники, находившиеся вроде бы в равном положении, работали по-разному, невзирая на физические возможности и умения. Одни пахали, как волы, а другие только подметали в храме и разносили дрова. Странно воспринималась им и монастырская иерархия, устроенная почти по-военному: монахи держались особняком, часто высокомерно и общались с низшей монастырской кастой, в основном давая указания по тому или иному поводу. Послушники вели себя более демократично, хотя некоторые тоже смотрели на трудников с чрезмерной важностью. И было уж совсем необъяснимо, почему некоторым обитателям сходили с рук пьяные выходки, которые, по мнению Сергея, здесь были более чем неуместны.
Тяжесть в груди и тоска, обострившиеся особенно в первое время пребывания в монастыре, стали постепенно стихать, хотя и ненадолго усиливались во время литургий; да ещё при полной луне безжалостно терзала бессонница. Когда же становилось совсем невмоготу, Никитин доставал молитвослов и читал молитвы, помеченные старцем Захарией. Впрочем, тяжёлая работа отвлекала от тягостных ощущений, а восхитительная природа действовала эффективнее любого антидепрессанта, несмотря на то, что оказался он здесь далеко не в самое живописное время года.
— Ну вот, не успел умыться, — назидательно заметил Алексей.
— Я после. Перед трапезой, — ответил Сергей и, перекрестившись, вошёл в храм.
Лёша — парень до тридцати, общительный и набожный — был среди трудников старожилом. А мужика средних лет, в паре с которым обычно работал Никитин, ремонтируя старую часовню, звали Иваном. Косноязычный, он говорил мало и часто невпопад; за его плечами было уже три ходки — за какие подвиги, никто не знал, сам он об этом никогда не рассказывал. Худое, жилистое тело бывшего зека синело кондовыми наколками, выполненными неизвестным кольщиком ещё в далёкие советские времена. Было в этом персонаже что-то исконное, шукшинское — то, чего уже мало где встретишь. Несмотря на впечатляющий тюремный стаж, работал Иван наравне со всеми и только изредка, втихаря напивался вместе с Семёном — ровесником Алексея и таким же трудягой из числа постоянных, который, в отличие от раскаявшегося рецидивиста, пил часто и шумно и которого почему-то никто из начальства не спешил призвать к порядку. Среди трудников был ещё и двадцатилетний Роман, но он пару дней как перешёл в другое строение, хотя попал в монастырь одновременно с Сергеем. Остальные работники — люди разных чинов и сословий в обычной, мирской жизни — появлялись и исчезали в обители бессистемно: кто-то приезжал на неделю-другую, кто-то не выдерживал трудностей и испарялся уже на следующий день.
Ночью Семён опять всех разбудил своим пьяным варняканьем, а также любимой и, пожалуй, единственной известной ему песней «Комбат-батяня, батяня-комбат».
— Сёма, да побойся же бога, — сквозь сон бормотал Алексей, — ведь грех же… И братии спать не даёшь.
— Лёшка! Давай жахнем! — всё больше раззадоривался Семён, и по стуку сапог стало понятно, что зажигает он не один, а в компании Ивана-молчуна.
Пошумев немного, обалдуи вывалились на морозный воздух, и все облегчённо вздохнули. А зря. Посреди ночи раздался дикий крик Алексея. Оказалось, что, догнавшись в деревне самогоном, добры-молодцы вернулись совсем уж в непотребном виде, и если Семён таки дотянул до своей кровати, то Иван упал в первую попавшуюся — как позже выяснилось — прямиком в койку Алексея. И ладно бы просто лёг, а то начал грязно домогаться, да так, что Лёха заверещал, словно подрезанный поросёнок! На крик даже сбежались послушники из соседних помещений. Семён же, качаясь на своей кровати, ухохатывался до коликов в животе.
Весь следующий день Иван ходил понурый, пряча от всех виноватый взгляд. Вечером, на исповеди он задержался возле священника дольше обыкновенного, и Сёма снова не преминул прыснуть смешком прямо в храме, за что при выходе получил от монаха тяжёлую затрещину. При этом суровые попойки на следующий день никак не отражались на Иване. Сергей не переставал дивиться тому, как мужчина в годах, отмотавший три срока, вставал после жуткого перепоя ранним утром как огурчик, ни единым признаком не выдавая похмелья.
«Надо же, — качал головой Никитин, — я бы сдох после такого, а ему хоть бы что… Наследственность, наверное…»
В пятницу, с началом Рождественского поста, основные работы завершились на час раньше. Сергей решил прогуляться к главным воротам, где в это время прибывало немало паломников. Там же он встретил Алексея, который помог донести к церковной лавке книги и свечи. Слово за слово — между трудниками завязался разговор.
— Вот ты, Лёха, тут всё знаешь, со всеми дружбу водишь. А скажи, почему Семёну за его выходки до сих пор на дверь не указали? — спросил Никитин.
— Так ведь, видишь ли, — замялся Алексей, — тут такое дело… Варвара из трапезной сказывала, будто Сёма настоятелю чем-то шибко услужил.
— И чем же это, интересно?
Лёша, скривившись, пожал плечами.
— А нам всем теперь за некую услугу эту пьянь терпеть нужно? — не унимался Сергей.
— Так, может, образумится ещё?
— Может, — засмеялся Никитин. — А куда Ромка от нас подевался? На службе я его вижу, да всё никак не спросить.
— С этим Ромкой такая история… — разговорился Лёха, — он же из Питера, как и ты, из хорошей семьи. Но случилась с ним беда — связался с наркоманами, потом лечили его долго. Родители щедро на нужды обители пожертвовали, чтобы сыночка к нам пристроить и от этой напасти отвести. Вот отец Феофан ему навстречу и пошёл: в келью определил, сам лично ему послушание назначил. Да ты небось видал, что он уже и в подряснике ходит.
— Понятно. Ну, на какие нужды пожертвования пошли, это ясно, — осуждающе покачал головой Никитин. — На прошлой неделе мы с Ваней в имение игумена стройматериалы отвозили — видали такую роскошь, какую в иных столичных храмах не сыщешь, не то что…
— Это ты зря, Се́ргий. Нехорошо это. Не суди. Тем более батюшку нашего. Он много доброго для обители делает, и потом не его это дом, а сестры евоной. Так что ты это… того…
— Конечно, сестры… Неужели ты, Лёха, не понимаешь, что неправильно это?
— Что правильно, а что нет — не нам судить. Мы люди маленькие. Нам за свои грехи ответ держать перед Господом.
Сергей не стал развивать тему, но неприятный осадок после короткой беседы у него остался. В это время к воротам подъехал «Форд Фокус». Автомобиль показался до боли знакомым. Он подошёл поближе, чтобы посмотреть номер и не ошибся. Из машины вышла Анна. Сердце Никитина сжалось, а когда из пассажирской двери выскочил мужчина, оно забилось часто и громко. Рядом с его бывшей невестой был не кто иной, как в недавнем прошлом коммерческий директор Антон Быстряков. Он подхватил девушку под руку, чмокнул её в щёку и подвёл к монастырским воротам, где Соболева, прежде чем войти, повязала на голову платок.
«Вот так встреча, — сбивчиво размышлял Сергей. — Неожиданно!»
— Се́ргий, — отвлёк его Алексей, — ты чего точно с лица спал?
— Да нет, нормально всё, — ответил Никитин, провожая Анну взглядом.
«Но почему сейчас меня это так задело? — он снова окунулся в унылые мысли. — Ведь сам же её отпустил! И ничего тогда не ёкнуло. А тут вон как сердце колотится!»
Трудник напрасно прятал своё лицо в храме, стараясь встать поодаль; девушка вряд ли узнала бы своего бывшего в таком обличье. Через полчаса Анна и Антон уехали, не достояв вечернюю службу. Оно и понятно — до Питера путь неблизкий.
Вечером Сёма снова затянул уже опостылевшее всем «Комбат-батяня…».
— Да уймись же, Семён! — не выдержал Алексей. — Пост же начался ко всему прочему…
— Да ладно тебе! — махнул рукой балагур. — Я совсем чуток и выпил-то! Для здоровья, делов-то…
Но на этом Семён не остановился и спустя час, когда все уже спали, снова громогласно понёс какую-то чушь. Никитин встал с кровати и, подойдя к возмутителю спокойствия, взял его за грудки да так тряханул, что Лёша начал испуганно креститься.
— Ещё раз пьяным увижу — прибью! — заявил Сергей настолько убедительно, что неподдельный страх застыл в глазах Семёна.
После того как Никитин ослабил захват, парень вырвался и, встав у двери, чтобы можно было беспрепятственно удрать, завопил:
— Чего руки-то распускаешь?! Чай, не у себя в городе!
— Я тебя предупредил, — уже спокойнее сказал Сергей.
— А ты кто такой, меня предупреждать? — к выпивохе снова вернулась пьяная удаль. — Про тебя игумен Феофан знаешь чё говорил?!
— И что же?
— А то, что душа твоя — пропащая! Что ты бесом такой силы одержим, что никакая отчитка не спасёт, потому как страшен не тот бес, что в храме чудит, а тот, что затаившись, себя не кажет! Ходить тебе в трудниках до конца дней твоих!
Опасаясь возмездия, Семён выскочил за дверь, а Никитин остался стоять в тяжёлой задумчивости.
«Откуда они узнали? — ломал он голову. — Я же никому про это не рассказывал. И даже на исповеди ограничивался лишь перечислением своих пороков. Хотя…»
Вспомнилось Сергею первое причастие, когда на исповеди у иеромонаха Константина — известного в епархии экзорциста — перед тем, как накрыть епитрахилью, священник заглянул Никитину в глаза, и его голову словно прошиб невероятной силы ток. Тогда ему показалось, что и иеромонах испытал подобные неприятные ощущения.
На следующий день к Сергею подошёл послушник Роман и сообщил, что игумен отец Феофан просит зайти к нему перед службой.

 

2

 

Просторный сводчатый кабинет настоятеля был завешен иконами, на столе пылилась толстая стопка бумаг, старый шкаф скрывал за своими дверцами неприступные монастырские тайны, а массивное дубовое кресло, обитое кожей, было, очевидно, значительно старше своего хозяина. Игумен стоял возле светильника, одной рукой поглаживая густую бороду, а другой придерживая верх своего обширного живота; маленькие глазки хитро щурились от яркого света электрической лампы.
— Что же это ты, Се́ргий, позволяешь себе рукоприкладство? — спросил он строго.
— Так если человек по-хорошему не понимает, почему остальные из-за него страдать должны? Мы же не в лагере труда и отдыха, как я понимаю, — сдержанно возразил Никитин.
— Вот именно, не в лагере! Ты же человек образованный, городской. Неужто не мог как-то иначе, по-христиански?.. Больно себя любишь. Уйми гордыню. Смирению учиться нужно. В писании сказано: «Несчастью предшествует гордыня, а падению — высокомерие», — и, скосив взгляд всё с той же хитринкой в сторону трудника, тоном чуть помягче добавил: — Ты ведь художник. Думал после Рождества тебя в мастерскую определить, иконописи подучиться…
Но Сергей всё для себя решил ещё по пути к настоятелю.
— Значит, не судьба, — сказал он, со скрипом отворив тяжёлую старинную дверь, — прощайте.
Сборы были недолгими, собственно, как и прощание с Алексеем и Иваном. Когда Никитин шел по территории монастыря в сторону ворот, его окликнул старец Захария:
— Эй, добрый человек, куда путь держишь?
Захария был шустрым дедком с седой бородой и живыми добрыми глазами. Его почитали как старца; для многих паломников, да и послушников он был духовником, хотя в монастыре к дедушке относились по-разному. Возможно, его независимость и лёгкое, порой чудаковатое отношение на равных ко всем без исключения многих раздражали, а искренняя светлая весёлость воспринималась некоторыми монахами как шутовство.
— Да вот, уезжаю, — ответил Сергей.
— Хотел улизнуть, со стариком не простившись?
— Так вы меня опередили, — улыбнулся Никитин.
— Ты вот что, друг сердешный, ты погоди пару минуток, — засуетился Захария, — я сейчас, — и, ссутулившись, быстрым шагом направился в сторону постройки, в которой находилась его келья.
Он вернулся минут через десять, держа в руках сложенный вчетверо листок.
— Вот что, Се́ргий, я тебе скажу, — лицо старика вмиг стало серьёзным. — Нельзя тебе в город возвращаться; пропадёшь ты там. Верстах в ста деревня есть — Ново-Ладожское. Да ты, быть может, указатель на дороге видал. Так вот, там брат Арсений — из наших он — с тремя иноками старую церквушку восстанавливает. Опосля того они там и остаться решили. Ну, епархия добро дала. На вот, — Захария протянул сложенный листочек, — я письмецо Арсению накропал. Они тебя примут. Нелегко там будет, но ты уживёшься, — и, похлопав Сергея по плечу, закончил: — Ну давай, бывай. Даст Бог, свидимся. Господь с тобою.
Никитин поблагодарил старца и направился к автобусной остановке. Как только он сел в пазик, начался снегопад, да такой сильный, что автобус периодически носило из стороны в сторону, как будто вместо колёс у него были лыжи.
«Вот и зима, — завёл разговор с самим собой вчерашний трудник. Он вспомнил посещение монастыря Анной и Антоном минувшим днём, и настроение испортилось. — А может, и не было вовсе ничего? Придумал себе мистическую историю, поверил в неё, превратив чёрную сказку в такую же мрачную реальность. Хватит! Домой, в Питер! Пока ещё жизнь окончательно не сползла на обочину!»
Автобус медленно плыл по заснеженной дороге. Рой снежинок белыми мошками разбивался о запотевшие стёкла. Тут и там встречались выброшенные в кювет легковушки и даже фуры — не справившиеся с коварством первой снежной бури, они, как игрушечные, валялись по обе стороны от дороги, беспомощно уткнувшись в канавы своими капотами. Пассажиры пазика напряжённо всматривались в белеющую даль, судорожно вжимаясь в сиденья. На их лицах читалось лишь одно: «Только бы добраться!».
На развилке Юшково, возле рыбного рынка, Сергей вышел из автобуса, чтобы пересесть на питерский рейсовый. Это место было известно тем, что от него лучами отходили дороги в разные стороны области. До прибытия автобуса оставалось ещё с полчаса, и он зашёл в кафе-магазин, чтобы подкрепиться перед дальней дорогой.
— Пива и бутерброд, — сказал Никитин женщине за стойкой, не удосужив её особым вниманием.
Только рассчитавшись и присев за столик, Сергей взглянул на продавщицу и чуть не подавился. Перед ним вновь предстала всё та же загадочная, непонятно откуда знакомая женщина, которая встретилась ему в сентябре возле букинистического магазина, а затем и при входе в автовокзал. И тут случилось невероятное: на этот раз память так легко и просто, без прежних потуг открыла ему потайную дверцу, и в этой женщине он узнал ту, что приснилась ему в образе страшной старухи сразу после возвращения из карельского путешествия. Ещё тогда его удивило несоответствие внешности и ощущения, ведь во сне явилась отвратительная бабка, но с лицом другой, довольно молодой женщины! И теперь продавщица, как две капли воды похожая на персонаж из того жуткого сна, стояла за прилавком, обслуживая дальнобойщиков и водителей рейсовых автобусов. По спине пробежал холодок, ладони стали влажными, а нервный ком застрял посредине горла. Тут же вспомнились обстоятельства двух предыдущих встреч с этой особой и…
«Не может быть! — прозрение обрушилось на Сергея штормовой волной: — Предупреждение экстрасенса об опасности! Неужели?..»
В это время за соседним столиком, в компании захмелевших дальнобойщиков назревала драка. Один из них, громко ругаясь, разбил о край стола бутылку и начал размахивать перед собой острым краем, едва не задев голову Никитина. Сергей схватил сумку и как ошпаренный выскочил из кафе. Мимо него медленно проехал автобус, только что отошедший от остановки. Под лобовым стеклом он успел разглядеть табличку «Ново-Ладожское». Мужчина бросился за машиной что есть мочи. Водитель, заметив в зеркало заднего вида бегущего человека, всё же решил остановиться. Тяжело дыша, Никитин ввалился в салон автобуса, бросил под сиденье сумку и трижды перекрестился.

 

Эпилог

 

Весной, подводя газ к строящемуся дому, рабочие рыли траншею через зеленеющий свежей травкой бульвар.
— Мужики, я клад нашёл! — закричал молодой работяга, с горящими от возбуждения глазами вынимая из пакетов старую обгоревшую книгу. — Как думаете, на сколько потянет?
Работа остановилась. Фолиант переходил из рук в руки под оживлённые возгласы радости и удивления…

Андрей Уваров 2014