Часть 1

Сильный порывистый ветер сносил крупные бесформенные капли мокрого снега в косые линии. Снег назойливо прилипал к длинным ресницам, почти сразу же растворяясь в солёных детских слезах. Маленькие ручки словно приклеились к наружной части массивного чугунного ограждения моста. Где-то там, внизу, чернела Нева, до сих пор свободная ото льда, несмотря на календарно наступившую зиму.
— Сейчас; вот только отпущу руки и всё. Всё закончится. Закончится весь этот кошмар под названием «жизнь» — пыталась она поймать прыгающие в своей голове мысли и сделать последний отчаянный шаг. Но руки упрямо не слушались, и чем сильнее пробегали по телу волны страха, тем твёрже становился сплав из рук и чугуна, неподвластный её ускользающему рассудку.

Ближе к полуночи из низкой арки старого дома на Литейном вышла пара. Впереди на высоких каблуках семенила молодая, гламурного типажа женщина, что-то возбуждённо вещая и при этом активно жестикулируя. Рядом понуро шёл интеллигентный на вид мужчина, по возрасту где-то между тридцатью и сорока, волоча за собой огромный чемодан на колёсиках.
— Хватит! Натерпелась! — без стеснения кричала девушка своему спутнику, привлекая внимание редких прохожих. — Надоело жить в этом дерме! Нет денег на квартиру? Так сейчас в ипотеку всё можно купить. Да хоть бы уже снял, что ли, что-то приличное. Между прочим, ты ещё летом обещал. Я! И в засранной коммуналке! В этой вонючей конуре! Кто из подруг узнает — от стыда сдохнуть можно!
Мужчина приподнял воротник куртки, пряча лицо от неприятного хлёсткого снега, и ускорил шаг, время от времени поправляя заваливающийся на бок чемодан.
Взгромоздив неподъёмный багаж во чрево такси, терпеливо ожидавшее на проспекте, и захлопнув дверцу, он облегчённо вздохнул. Впервые за вечер он поднял голову и, несмотря на поздний час и омерзительную погоду, не спеша побрёл к Неве, чтобы немного успокоиться.
— Квартиру ей подавай! — мужчина мысленно прокручивал последний разговор. — Знала бы, в каких долгах я погряз, чтобы только сохранить фирму.
— Сохранить. А, собственно, зачем? Ради чего? — совершенно некстати продолжил он неутешительные рассуждения с самим собой.
И тут в голову полезла всякая депрессивная чушь относительно вселенской несправедливости и никчемности бытия. Так незаметно он дошел до набережной, и уже при повороте обратно, в сторону дома, его взгляд внезапно выхватил маленькую фигурку, освещённую фонарём, практически свисающую с середины моста через Неву.
— Э, да это же…
Замешательство от нереальности увиденного длилось пару секунд.
— Беда! — его мозг пронзила молния осознания надвигающейся катастрофы, и быстрый шаг моментально перешёл в стремительный бег.

Правая нога соскользнула с края бордюра и пальцы рук, уже почти потерявшие чувствительность, предательски разжались; в то же мгновение внешняя сила подхватила сползающую в бездну девочку-подростка одним движением за капюшон и следующим — за воротник куртки, невероятно ловко, чего, наверное, никогда не удалось бы сделать при других обстоятельствах.
— Ты! Да ты!.. — истошно заорал он на неё, выпучив безумные глаза, не сумев подобрать подходящие к текущему моменту слова. Его крик сбивался из-за тяжёлого рваного дыхания.
Со стороны противоположенного берега приближался человек в полицейской форме. Это проснулась охрана моста, и главное, как обычно бывает в исключительных случаях, — весьма «своевременно». Не успев отдышаться и толком оценить ситуацию, он схватил её за руку и, спотыкаясь, потащил за собой по направлению к проспекту.
— Как тебя зовут? — спросил он, немного успокоившись, когда злополучный мост остался далеко позади, за стеной снежно-водяной массы, льющейся или падающей с такого же чёрного, как и гладь Невы, неба.
— Ррри-та, — прошептала девочка дрожащими губами.
— Артём, — строго ответил мужчина и хотел спросить что-то ещё по существу случившегося, но растерянно смутился, заметив, что дрожит она всем своим телом, то ли от холода, то ли от ужаса пережитого.
— Ты где живёшь? — решил он добиться хотя бы необходимого минимума информации.
— На Гг-гражданке, — с трудом выговорила новая знакомая.
— Ммм, да, — многозначительно произнёс Артем, — не ближний свет, прямо скажем. — Понимая, что оставлять девочку одну сейчас никак нельзя, после короткой паузы мужчина предложил: — Ладно, давай ко мне зайдём, чаю выпьешь, согреешься, потом я тебя домой отвезу.

В прихожей тускло горел светильник. По коридору, шаркая тапками, держась рукой за стену, медленно передвигалась заметно нетрезвая пожилая женщина. Она приостановилась напротив входной двери и, окинув вошедших туманным взглядом, с осуждением, но без единого слова покачала головой, после чего, слегка пошатываясь, пошуршала дальше.
— Полина Степановна, — крикнул ей вслед Артем, — вы кран в ванной не забыли закрыть? А то…
Соседка хлопнула дверью где-то в глубине квартиры, и вопрос канул в мрачную бесконечность коридора.
В отличие от прихожей, по своему виду застрявшей где-то во второй половине прошлого столетия, комната Артёма выглядела вполне сносно. Светлые обои, свежий паркет и недорогая, но недавно купленная мебель, выгодно отделяли его жилище от окружающей коммунальной разрухи. Только здесь и сейчас он смог более-менее рассмотреть свою гостью: чёрные, до плеч волосы, правильный овал лица, маленький, слегка курносый носик и по-восточному чуть раскосые глаза. Чёрная кофточка с розовыми черепами вызвала у хозяина закономерный вопрос:
— Ты эмо, что ли?
— Нет, — смущённо пряча улыбку, тихо промолвила девочка, — это так.
— Ну, вот и улыбнулась, — оттаял Артём в ответной улыбке. — Располагайся, я сейчас чай приготовлю.
— А можно? — робко спросила Рита, кивнув на стоящий рядом с креслом включённый компьютер.
— Разумеется! — радостно воскликнул мужчина, в очередной раз убеждаясь в том, что тот кошмар на мосту медленно, но верно выходит из неё вместе с капельками страха и холода.

Когда он вернулся в комнату с чайником и чашками, Рита уже целиком погрузилась в виртуальную реальность. Маленькие пальчики плясали по клавиатуре, а свет экрана монитора отражался в её тёмных раскосых глазах весёлыми блёстками. Артём осторожно посмотрел через её плечо, среди текста и пёстрых картинок открытой интернет-странички в глаза ему бросилась аватарка — едва узнаваемая фотография Риты в убийственно чёрных тонах и в траурном, вампирском макияже.
— Это ты? — испуганно спросил он.
— Ага, — ответила девочка, не отрываясь от монитора.
— Ты пей чай, а то остынет.
Артём пододвинул чашку поближе и после некоторой паузы спросил:
— Родители, наверное, уже с ума сходят? — и, не дождавшись ответа, задал следующий вопрос:
— Давай, рассказывай, как до такой жизни докатилась?
Пальцы девушки зависли над клавиатурой, она снова сжалась от внутреннего напряжения и, ничего не ответив, отвернулась к стене.
— Да ладно, не хочешь — не будем об этом, — виновато произнёс спаситель, с содроганием вспомнив события минувшего часа.

Однако разговор всё же состоялся. Артём, как и Рита, был интровертом, несмотря на кажущуюся, приобретённую с годами коммуникабельность, поэтому понимал её на внутреннем, интуитивном уровне. Спустя некоторое время мужчина узнал, что Рите четырнадцать лет, что живёт она с мамой — учительницей по образованию, ныне администратором салона связи, которая вот уже почти год безуспешно пытается найти для неё отца, а точнее, устроить свою личную жизнь. По этой причине мама пару раз в неделю наведывается домой с полной сумкой продуктов и, чмокнув своё чадо в щёку, положив на полку в прихожей пару-тройку сотен рублей, снова улетает в призрачную даль. И ещё он узнал, что отношения с одноклассниками — хуже некуда, а единственная подруга недавно разболтала и высмеяла перед всеми то, что доверяют только самым близким.
В какой-то момент в комнате воцарилась тишина, которую Артём нарушил первым:
— Знаешь, у меня ведь в школе тоже всё непросто было. Дам тебе совет, старайся не переживать по поводу того, кто и что там лепит своим языком. Запомни, ты — единственная и неповторимая; у тебя есть свой мир, до которого им всем, как до неба. А они — всего-навсего серая безликая масса…
— Так я и есть эта самая серая и безликая… — дрогнувшим голосом перебила девочка и, опустив голову, добавила: — Так они все думают.
— Есть такие насекомые, — спокойно и убедительно продолжил Артём, — у них причудливые, необычные формы и яркая окраска. Так вот, твоё школьное окружение очень напоминает этих насекомых: модные, крутые, в каком-то смысле даже продвинутые, а по сути — те же насекомые. Только вся их крутизна — в мобилах или штанах, выпрошенных у родителей; и чем дороже эти тряпки и безделушки, тем круче они себя ощущают. Старайся их не замечать, игнорируй, не трать силы на это бесполезное сопротивление. Просто отойди, и тогда тот, кто примет тебя такую как ты есть и сумеет понять без лишних слов, обязательно появится в твоей жизни. А подруга? Ну, может, и не подруга это была вовсе? Позже разберёшься, а пока пошли её подальше. Проблемы и неприятности — такие же неизбежные спутники жизни, как шишки и синяки на теле; хотелось бы без них, но, увы. И самое главное: никакая, даже самая тупиковая проблема не стоит того, чтобы решать её вот так. У тебя всё еще будет. Я точно знаю!
— Да, а у тебя другие фотки есть? — немного подумав, спросил мужчина, кивнув на жутковатую аватарку.
— Есть, — засмеялась Рита.
Он сложил пополам лежащий на столе лист бумаги, написал на нём адрес своей электронной почты и протянул девочке:
— Вот, будет желание, пришлёшь фотографии, я подскажу, какую загрузить. Эта ава никуда не годится. Да и вообще, можешь писать; мало ли что, совет будет нужен или помощь. Я ведь теперь, вроде как, в ответе за тебя. Ты вот что: посиди пока, а я сбегаю за машиной и отвезу тебя домой; она в соседнем дворе стоит, у нас — вон, видела, — весь двор перерыли, трубу прорвало.
Артём на ходу накинул куртку и выбежал на улицу. На часах было около двух ночи.

Но на месте парковки его ждал неприятный сюрприз. Двор был настолько плотно заставлен машинами, что выехать не представлялось никакой возможности, а робкие попытки посигналить не принесли ничего, кроме отборного мата из форточки первого этажа.
— Фиг с ним, — подумал Артём, — вызову такси, так будет даже проще.
По возвращении в комнату он увидел Риту, сладко спящую, свернувшись клубочком в кресле возле компьютера. Посмотрев на часы, мужчина достал из шкафа одеяло, осторожно укрыл им девочку и в одежде прилёг на диван.

Рита проснулась и, не сразу сообразив, где находится, наугад похлопала ладонью по столу. От случайного нажатия на клавишу компьютер «очнулся», монитор осветил часть комнаты, и только тогда недавние события начали сумбурно всплывать в памяти. Эти воспоминания пробежали по её телу мурашками. Допив остатки холодного чая, девочка взяла из стопки листок бумаги и большими буквами написала на нём слово «Спасибо», затем сняла со своего телефона брелок — белого мишку, одетого в розовый комбинезончик, и прикрепила его за край записки.
На выходе из туалета она натолкнулась на хромающую по направлению к кухне соседку — ту самую, которая вчера встретила их при входе. Лицо женщины было опухшим, а волосы взъерошены. Тётка злобно посмотрела на ночную гостью и так же, как вчера, молча проследовала своим курсом.
Рита резво сбежала по истёртым ступеням вниз; было по-прежнему темно, но от вчерашней непогоды не осталось и следа. По проспекту сонно тянулись первые троллейбусы.

Часть 2

Вагон, нервно покачиваясь, стремительно мчался в чёрную ночную мглу. Артём стоял в проходе в полном одиночестве и смотрел в окно.
— Надо же, ни одного огонька, — удивился он и повернул голову в сторону тамбура.
В тусклом свете, поблёскивая металлическими ручками, едва прорисовывался дверной ряд закрытых купе. Артём вздрогнул — за стеклом двери, ведущей в тамбур, внезапно возникло лицо молоденькой девушки. Железная дорога сделала изгиб и в окне вагона появилась полная луна, осветив размытые в мутном стекле черты лица. Он узнал её. Это была та самая девочка, с которой он познакомился накануне при таких драматических обстоятельствах, и что особенно потрясло Артёма — её бледное лицо было влажным от слёз. Покачиваясь в унисон с вагоном, он медленно зашагал в сторону тамбура, не спуская глаз с девочки-подростка. Из-за закрытых дверей купе доносились едва уловимые голоса знакомых ему людей — женщин, с которыми ему случалось бывать, друзей… Дверь последнего купе была чуть приоткрыта, и совсем рядом он услышал голос друга детства, погибшего три года назад от алкогольной зависимости. Артём резко повернулся и рванул дверную ручку. Никого не обнаружив внутри купе, он снова перевёл взгляд на стекло двери, за которой только что плакала спасённая им девушка, но её там уже тоже не было; лишь тени мелькающих столбов отражались на стекле в лунном свете. Совершенно сбитый с толку, он вышел в пустой тамбур. Дверь, отделяющая пространство тамбура от мрачной, холодной ночи, была открыта и громко хлопала при тряске вагона. Артём, держась за поручень, выглянул наружу на полном ходу поезда. Ледяной ветер резко ударил в лицо, снизу отчётливо доносился и отлетал прочь стук колес. Вдруг вагон накренился, и дверь неотвратимо поползла на него, лишая равновесия и выталкивая в страшную, безжизненную пустоту.
Он проснулся, вытер ладонью со лба крупные капли пота и, осознав, что это был сон, облегчённо вздохнул.
— Приснится же такое, — зевая, пробурчал Артем, но, вернувшись в мыслях к девочке с Литейного, ощутил смутные сомнения — не приснилось ли всё то, что случилось вчера на мосту и впоследствии? Тут он увидел на столе записку с приколотым медвежонком. Явь и сон встали на свои места. Восстанавливая в памяти детали того события, он поймал себя на мысли, что совсем не ощущает себя героем, напротив, ужас от того, что трагедия могла стать неизбежной, замешкайся он ещё чуть-чуть, тисками сдавил грудь.

Было ещё темно, несмотря на начало десятого; питерская зима вообще пора беспросветная и для «не привитого» севером сознания нередко разрушительная. Артём ехал в банк для важного разговора к назначенному времени.
Он был владельцем небольшой фирмы, оказывающей услуги строительным организациям. До две тысячи десятого дела в фирме шли более-менее, но последние пару лет, в связи с пробуксовкой многих строительных проектов, партнёры Артёма всё чаще стали отказываться от его услуг, предпочитая в целях экономии выполнять максимум работ самостоятельно. Будь он более предприимчивым человеком, наверняка нашёл бы достойную альтернативу, перекроил, перестроил бы свой маленький бизнес на злобу дня, согласно, так сказать, экономической целесообразности. Но, возможно, в силу гуманитарного склада ума и природной замкнутости, коммерческая жилка не была ему присуща в должной мере — в той мере, которую диктовала суровая реальность наших дней. К тому же, есть люди, к которым деньги притягиваются независимо от обстоятельств, интеллекта или упорства; так вот, Артём не принадлежал к их числу. Именно поэтому он к своим тридцати девяти не имел на банковском счёте заначки на чёрный день и не приобрёл отдельного полноценного жилища, а до определённого времени, пока позволяли средства, снимал квартиру недалеко от офиса. Ну а сейчас он ехал на встречу со своим однокурсником Мишкой Загорским в небольшой, но крепко стоящий банк, где не так давно имел несчастье кредитоваться. Загорский был племянником очень известного и любимого на постсоветском пространстве артиста, в связи с чем в этом самом банке для него была придумана начальствующая должность, что позволяло ему беззаботно и феерично прожигать свою непутёвую жизнь.
Артем делал на своём «Опеле» уже второй круг мимо банка в поисках места для парковки, вспоминая, как в студенческие годы балагур Мишаня подбивал друзей на умопомрачительные пьянки во время лекций, а когда наступало время отвечать за содеянное, всегда лихо ускользал от гнева деканата.
— О-па! Здорово! — радостно поприветствовал его Загорский, вальяжно расплывшись по роскошному кожаному креслу.
— Привет, — сдержанно ответил Артём.
— Давай по маленькой, чтобы день сложился, — подмигнул старый товарищ, наполняя из начатой бутылки виски рюмки, стоящие на тумбочке возле стола.
— Да нет, я за рулём, — открестился Артём от несвоевременного утреннего возлияния. — Давай по делу.
— Хм, — скривился Загорский, — а я тоже за этим, как его, за рулём, — и ловким движением опрокинул рюмку.
— Миш, не тяну я пока с оплатой по процентам. Нельзя чего-нибудь там придумать?
Михаил откинулся на спинку кресла и забормотал себе под нос какой-то стишок. Закончив куплет, он навалился на стол локтями, нацелился своими маленькими, прищуренными глазёнками на Артёма и уже совсем другим тоном выдавил из себя:
— Тём, Тёма. Тё-моч-ка, до-ро-гой! Ну что ж ты меня так подставляешь-то? — паузу заполнил его глубокий вздох. — Я ведь тебе помог? Помог, — не дожидаясь ответа, утвердительно заявил Загорский. — Без залога, без поручительства; и бумаг лишних не понадобилось. А ты меня в говно лицом. Не хорошо так со старыми друзьями. Не хо-ро-шо.
Загорский покачал головой, всем своим видом демонстрируя разочарование, и отвернулся в сторону.
— Миш, извини, я всё понимаю, но я же не отказываюсь от оплаты. Просто как-то надо перекрутиться… — в кармане Артёма зазвенел мобильный. Он нервно сбросил вызов и закончил мысль: — Понимаешь, Мишаня? Ну, короче, полная задница.
— Ты меня своими проблемами не грузи. Не надо. Своих, знаешь…
Загорский ещё минут пять темпераментно поучал своего однокурсника, после чего артистично выдержал очередную паузу и с важным видом резюмировал:
— Ну, вот что, Тёмыч, давай так. Ещё две недели. Мне ведь вот прямо сейчас к начальству идти и лепетать что-то по поводу тебя; кстати сказать, твоим вопросом ещё позавчера интересовались. А потом, — Михаил опустил глаза в стол и тихо произнес: — потом передаю дело в службу безопасности. Только без обид, старик! Ладно? Ничего личного…
Загорский ослабил ворот рубашки с таким видом, как будто эти слова дались ему ценой неимоверных усилий.

Артём вышел на улицу с растерянным выражением лица и вспомнил про пропущенный вызов. Это был звонок от управляющего бизнес-центром, в котором он арендовал офис.
— Обложили, гады, — прокомментировал он ситуацию и нажал кнопку вызова.
— Артём Николаевич? Ну что же вы прячетесь? — взволнованно зазвучал голос в трубке.
— Извините, Роман Борисович. Был занят.
— Артём Николаевич, я звонил напомнить, что у вас долг по аренде уже более двух месяцев. Это уже, знаете ли, ни в какие ворота…
— Я понимаю, Роман Борисович.
— Видимо, не очень, — менторским тоном продолжал управляющий, — вынужден вас предупредить, что если через неделю оплата не последует, офис будет опечатан и…
— Я понял; именно этим вопросом я и занимаюсь, — перебил его Артём и бесцеремонно прервал неприятную беседу.
Не успел он дойти до своей машины, как мелодия телефона снова отвлекла его от мрачных мыслей. Звонила Ирина — секретарь, помощник и менеджер в одном лице. Она была одной из немногих, оставшихся в фирме в эти непростые времена, несмотря на весьма призрачные перспективы и, ставшие уже регулярными, задержки зарплаты.
— Артём Николаевич, — запричитала она, — приходил управляющий, весь нервный какой-то. Я его никогда таким не видела! Сказал, что если…
— Я знаю, — спокойным голосом перебил её Артем. — Ты лучше скажи, как там, из Стройпроекта не звонили? Что у них с перечислением? Уже неделя прошла.
— Артём Николаевич, — робко пролепетала Ирина, — Стройпроект, скорее всего, не сможет оплатить.
— Это ещё почему?
— Я полчаса назад с их главбухом разговаривала.
— Ну и?! — вспылил Артем.
— Они фирму к банкротству готовят. У них на счетах по нулям, — осторожно добавила девушка и замолчала.
Не отключаясь, Артём положил телефон в карман, а ответственная Ирина, вслушиваясь в шуршание одежды босса, всё ещё ожидала поручений, пока связь не отключилась автоматически.
— Славный денёк, ничего не скажешь, — иронично подметил Артём, усаживаясь в кресло авто, и крепко задумался.
Задуматься же и вправду было, о чём. Финансовая ситуация приближалась к критической. И хотя в последнее время неприятности подобного рода не часто, но происходили, привыкнуть к ним никак не удавалось. Проблема усугублялась тем, что Стройпроект был единственным крупным должником фирмы Артема; по всем прочим действующим контрактам деньги были либо уже «съедены», либо перечислены сторонним организациям.
Перебрав в уме все возможные варианты решения проблемы и сделав несколько безрезультатных звонков, он вспомнил про Светлану — свою бывшую девушку, с которой расстался полтора года назад. Их совместная жизнь была ровной и спокойной, как морской штиль, нет, скорее, как неспешное течение большой реки; Артём до сих пор был уверен, что Светлана любила его глубоко и искренне. Словно мощный тайфун, их размеренную идиллию разрушила страстная и непредсказуемая женщина-вамп Арина — та самая особа, которую не далее как вчера он со вздохом облегчения усадил в такси и отправил восвояси. Светлана — внешне не очень выразительная — всегда была успешной бизнес-леди, а полгода назад её назначили на должность коммерческого директора филиала крупной торговой компании. Общие знакомые судачили, что проблемы в бизнесе Артёма начались с разрывом их отношений, хотя сам он был склонен списывать неудачи на финансовый кризис и «недоброе» расположение планет в гороскопе.
Пару раз он случайно сталкивался со Светланой — в торговом центре, а затем ещё в ресторане, — так, ничего особенного — привет, пока; и оба раза не замечал с её стороны отвращения к собственной персоне.
— А что? — подумал он. — Может, попробовать обратиться? Других ведь вариантов всё равно нет.
Выкрутив руль до упора влево, он рванул с места через двойную осевую, чтобы успеть до обеденного перерыва, решив подъехать «на авось», без звонка.

Светлана встретила его насторожённо, даже с некоторым недоумением. Её вопросительный, слегка высокомерный взгляд скользнул по нежданному гостю, не предвещая тёплого приема.
После нескольких формальных вопросов и таких же бессмысленных ответов Артём всё же сообщил о цели своего приезда:
— Свет, мне помощь нужна. Ну, в общем, очень деньги нужны. Сколько возможно; месяца на два. Не выручишь?
Он опустил голову и замолчал. Но пауза длилась недолго. Светлана отвернулась к окну и, глядя куда-то вдаль, вдруг неожиданно грубо и возбуждённо затараторила:
— Мм, смотри-ка, вспомнил! Помощь ему нужна! Какая же ты сволочь, Новиков! У меня, между прочим, в октябре день рождения был. Что, забыл? А, забыл — не забыл! Тебе же пофиг! А сейчас вот помощь понадобилась. Что, так сильно яйца придавили?!
Наверное, она продолжила бы свою пылкую речь — обида женщины, словно спящий вулкан, и уж если проснулся, то извержение неизбежно. Но Артём не стал дожидаться потоков лавы; он быстро поднялся и молча вышел за дверь. Было такое чувство, как будто его с ног до головы окатили помоями. Он мог предположить, что Света откажет или как-то подденет его, но такая бурная, даже агрессивная реакция оказалась совершенно неожиданной, ведь за время, проведённое вместе, он ни разу не слышал от неё ничего подобного.

Выйдя на улицу, Артём нервным движением стянул с шеи опостылевший галстук и нараспашку зашагал к машине.
— Ну всё, — размышлял он вслух, — на сегодня уже точно хватит! Домой, в конуру!
— Что вы сказали? — переспросила его интеллигентная старушка, оказавшаяся рядом и воспринявшая, видимо, эти слова на свой счёт.
— Я говорю, по норам, бабушка! Финита! — выкрикнул он в её сторону, чем окончательно озадачил пожилую женщину.
Придя домой, страдалец включил телевизор только лишь для того, чтобы отвлечься от нависшего негатива, и громко плюхнулся в кресло. В таком «медитативном» состоянии он пробыл минут пятнадцать, и, когда он уже засыпал, его внимание почему-то привлёк телефильм из цикла «Городские легенды», в котором шёл рассказ о мистических событиях, связанных с Литейным мостом, о самоубийствах, периодически случавшихся там в разные годы. Артём с интересом досмотрел фильм, затем перевёл взгляд на маленького медвежонка, висящего на углу монитора, и его рука привычно потянулась к компьютеру. В почте он обнаружил единственное новое письмо — как раз от неё, той девочки, с которой судьба свела его прошлой ночью именно на том месте, страсти о котором он только что так внимательно слушал. Письмо было коротким и по-детски простым. Рита снова благодарила своего спасителя, рассказывала, что у неё уже всё нормально, хотя в школу она сегодня не пошла, а во вложении Артём обнаружил семь её фотографий. Просмотрев все фотки, он выбрал одну, сделанную ещё летом; на ней крупным планом Рита смущённо улыбалась фотографу на фоне фонтана. Её улыбка, её глаза на этой фотографии показались ему особенно интересными, и он без колебаний отправил снимок в ответном письме.

На следующий день, вернувшись из офиса и шарясь в Интернете, Артём опять обнаружил письмо от своей новой знакомой. Она писала ему о том, как прошёл день, какую недобрую шутку приготовили для неё одноклассники, и как она вышла из неудобного положения. С этого дня их переписка стала регулярной. Он понимал, что никто, кроме него, сейчас не может помочь этой девочке добрым, а главное, правильным словом, и исправно отвечал на её письма, а она искренне и безгранично доверяла ему, ведь на то у неё были веские основания. Артём был достаточно ответственным, отзывчивым и по большому счёту бескорыстным человеком, чтобы не задаваться вопросом, зачем ему это виртуальное общение, хотя была и ещё одна причина, не лежащая на поверхности. В далёкие студенческие годы он женился на однокурснице, вскоре после чего родилась дочь Мария. Брак длился недолго; развод и отъезд жены с ребёнком в Италию совпали с вакханалией девяностых, и Маша уже давно называла отцом совсем другого мужчину. Несколько лет назад Артём летал в Римини, чтобы, наконец, увидеться с дочерью, но бывшая жена сделала всё, чтобы эта встреча не состоялась. В память и в сердце тогда врезались её слова:
— Лучшее, что ты можешь для неё сделать, это не беспокоить нас. Не лезь в её жизнь, у неё другой отец, она тебя совсем не помнит; она даже по-русски не разговаривает.
Возможно, это странное, на первый взгляд, общение с девочкой-подростком явилось пусть крошечной, но всё же компенсацией его нереализованного отцовского чувства. Ну а для Риты эта переписка, собственно, как и сама встреча с Артёмом, стала самым настоящим спасательным кругом. Их внезапная виртуальная дружба восполнила острый дефицит отцовской опеки, помогла девочке структурировать свою жизнь — до недавнего времени сумрачную и хаотичную.
Каждый новый день открывал Артёму в письмах Риты всё больше уверенности в себе, а она, начав жизнь с красной строки, незримо чувствовала его поддержку и, следуя мудрым советам, благополучно огибала те житейские рифы и мели, которые раньше казались ей непреодолимыми.

Часть 3

Рита пока не осознавала тех изменений, которые происходили в её отношениях со сверстниками. Да это было и неудивительно. Чтобы осмыслить перемены вокруг себя, важно ощутить их внутри, а для таких превращений необходимо время. В последние дни она чувствовала себя пилотом-новичком, впервые поднявшим самолёт под руководством опытного инструктора. Она следовала советам своего наставника и неожиданно для себя подмечала позитивные нотки в поведении окружающих. Стоило ей не отреагировать на насмешки, и злые языки сразу же теряли к ней свой интерес; она перестала убегать и забиваться в дальние уголки от грубых окриков, встречая их открытым доброжелательным взглядом, и у обидчиков пропадало желание досаждать. Конечно, ещё далеко не во всех ситуациях она могла постоять за себя, но ведь прошла только неделя с той страшной ночи, да и мелкие неприятности уже не выбивали её из колеи так, как раньше, — она знала, что может рассчитывать на поддержку и получить нужный «рецепт» поведения от своего спасителя.

Было ещё не так поздно, но уже по-декабрьски темно. Рита сидела за ноутбуком, её страничку в Сети украшало то самое фото, которое рекомендовал ей Артем. Она общалась в онлайне с несколькими подругами из разных городов необъятной России и при этом была совершенно одинока в своём собственном городе. Вдруг в разделе сообщений замигал конвертик от незнакомого пользователя. Это было письмо от некоего Ивана из Питера. Его профиль содержал минимум информации, и к тому же отсутствовала фотография. Ещё более нелепым был текст сообщения:
— Ты мне нравишься.
Рита уже подвела курсор, чтобы удалить письмо, но почему-то остановилась, решив немного поиграться с невидимкой. Она отправила ему смайлик — испуганную мордочку с выпученными глазками, а через несколько минут получила в ответ два имени, соединённых знаком плюс: Рита и Иван. Сообщение было составлено из маленьких пульсирующих красных сердечек. Такой креативный подход вызвал у Риты улыбку и, немного подумав, она написала:
— Ну, и что у нас с лицом?
— В каком смысле? — попросил уточнить виртуальный собеседник.
— В прямом. Чего без фото-то?

Через некоторое время, когда Рита уже забыла о забавной переписке, снова замигал значок сообщения. На этот раз в письме было всего лишь одно слово:
— Вот.
На страничке странного пользователя появилось несколько фоток. На них был парень лет пятнадцати самой обычной внешности, хотя фотографии почему-то заинтересовали Риту. Она долго рассматривала их, то увеличивая, то уменьшая масштаб изображения.
— Что, всё так ужасно? — прислал Иван следующее сообщение, сопроводив его грустным смайликом.
Девочка подождала ещё минут пять и продолжила общение с новым приятелем.
Они договорились о встрече на следующий же день. Рита, наученная горьким опытом, во избежание какого-нибудь злого розыгрыша, назначила встречу сразу после школы в бистро недалеко от дома, куда частенько забегала перекусить. Так ей было спокойней.

Иван стоял на улице, согревая под курткой маленький букетик цветов. Она сразу узнала его. Высокий, худощавый, он вроде бы не производил впечатления «ботаника», но и от серой крикливой массы её полоумных одноклассников отличался даже на первый взгляд. Рита, смущаясь, взяла букет и еле слышно поблагодарила; это были первые цветы в её жизни. Она снова посмотрела на него уже внимательнее, но на этот раз задержала взгляд, как будто его большие добрые глаза не хотели отпускать её, притягивая, словно магнит. Вдруг она почувствовала, как бабочки волнительно порхают у неё в животе. Такое приятное и неведомое до сих пор ощущение!
Зима всё еще не разродилась полноценным снегом, и, пользуясь комфортной погодой, они допоздна гуляли по городу, болтая обо всём на свете, время от времени согреваясь в маленьких кафешках.

Артём проснулся и, посмотрев на часы, так и не понял — то ли он забыл поставить с вечера будильник, то ли попросту его не услышал. Он сел на диван, пытаясь разбудить всё еще спящий мозг и, когда ему это кое-как удалось, вспомнил, что сегодня истекал срок уплаты задолженности по аренде офиса. Эта мысль явно не поспособствовала поднятию тонуса, а между тем нужно было как-то подготовиться к разговору с управляющим бизнес-центром. Сделать это в состоянии утренней зимней прострации было непросто, и он уже собрался на кухню, чтобы приготовить кофе, как вдруг зазвонил телефон.
— Ну вот, началось, — подумал Артём, будучи уверенным, что звонили с работы.
Однако это звонила мама. Вчера он проводил родителей в гости к сестре в подмосковные Бронницы, и вот они сообщали о благополучном прибытии на место. Закончив разговор и выйдя в коридор, Артём обратил внимание на то, что тапки как-то странно прилипали к полу. Включил в коридоре свет. Его взору открылась ужасающая картина. Весь пол блестел от водяной плёнки, а через порожек ванной комнаты стекали тонкие струйки воды.
— Полина! Пьянь синюшная! — заорал Артём, когда до него, наконец, дошло, что произошло.
Его немолодая, вечно пьяная соседка в очередной раз забыла выключить воду, ну и случилось то, что рано или поздно должно было случиться. В ту же секунду в дверь истерично зазвонили, и громкий стук эхом отозвался в барабанных перепонках. В квартиру ворвалась скандальная пара, сопровождая визит отборным матом. Это были соседи снизу. Женщина в халате что-то громко выкрикивала, а мужчина в майке из-за её спины комментировал этот рёв воинственными жестами. В какой-то момент сосед выскочил вперёд и ударил Артёма кулаком в лицо; тот, совершенно не ожидая такого поворота события, отлетел в сторону кухни. Тут под руку ему попался кусок старой трубы, которую сантехники забыли после последнего посещения; он крепко сжал её и замахнулся на обидчика. Сосед, отшатнувшись, поскользнулся на мокром полу и звонко шлепнулся на пятую точку.
— Спасите! Убивают! — заорала тётка в халате и, пытаясь поднять своего героя, тоже плюхнулась на пол.
Выдворив из квартиры незваных гостей, Артём закрыл кран в ванной и начал орудовать тряпкой, время от времени вытирая локтем кровь из рассечённой брови. А в это время виновница случившегося — «мадам» Полина — продолжала мирно храпеть на своей древней засаленной софе.
— Блин, надо же, как некстати! — выругался он, понимая, что уже изрядно опаздывает, и стоило ему вспомнить про офисные проблемы, как из комнаты слабо донёсся сигнал мобильного.
— Ну вот, теперь уже точно началось, — обречённо произнёс Артём.
Звонила его помощница Ирина:
— Артём Николаевич, тут конверт принесли от Светланы, ну, этой, вашей…
Девушка запнулась, подбирая правильное слово для определения бывшей женщины начальника, но Артём помог ей:
— Я понял. И что там? — спросил он, внутренне готовясь к любым неприятным сюрпризам.
— Там деньги, — осторожно ответила Ира. — Двести тысяч пятитысячными купюрами.
Артём глубоко вдохнул, затем медленно выдохнул, широко раздувая щеки. Его удивлению не было предела. Он был уверен, что ненависть Светланы, преодолев все допустимые пределы, не оставила шансов не только для деловых, но и для общечеловеческих отношений. Но он ошибался. Она и вела себя тогда так потому, что продолжала любить его; до сих пор она не могла справиться со своей болью, несмотря на внешнее безразличие. Артём набрал её номер.
— Привет, — тихо произнёс он. — Спасибо большое, я верну через…
Но Светлана прервала его благодарственную речь:
— На здоровье, Новиков. Мне сейчас некогда, извини. Отдашь, когда сможешь. Не парься.
Ещё вчера его терзали сомнения по поводу будущего своей фирмы; всё чаще он склонялся к необходимости закрытия предприятия и поиска новой, наёмной работы, но обнадёживающее известие навеяло ему оптимистическую мысль:
— А может, все-таки, ещё поборемся?

Рита сидела на уроке, а её мысли были уже далеко от школы. Она считала минуты до окончания занятий, чтобы снова увидеться с ним. Они жили на разных ветках метро, хотя и в соседних районах, и их дома почти напрямую соединял проспект Просвещения — проспект, прочно связавший их с той недавней, но незабываемой встречи.
Иван ждал её на выходе из школы.
— Пошли, — загадочно сказал он и, обняв, повёл к остановке.
— Куда? — воскликнула Рита, подхватив его под руку, игриво заглядывая в глаза.
— Сейчас узнаешь, — ответил Иван интригующе.
Он привёл её в свою школу, что поначалу вызвало у Риты удивление. Они прошли в актовый зал, на сцене которого важно расхаживали две девочки (примерно её ровесницы) в импровизированных белых одеяниях, придуманных, по всей видимости, из простыней, и парень в вязаной жилетке с деревянным мечом. В руках они держали листки бумаги, в которые периодически заглядывали.
— Что это? — насторожённо спросила Рита.
— Театр, — не без гордости ответил Иван. — Наш школьный театр. Шекспира репетируем.
Он приветственно махнул рукой полноватой старшекласснице, сидящей в первом ряду с увесистой стопкой листов, и придвинул Рите стул возле окна. Пухленькая деваха важно отдавала указания девчонкам в белых одеждах и попросила парня с мечом повторить какую-то реплику. Рита увлеклась театральным действом и не заметила, как Иван отошел от неё. Минут через десять он появился на сцене в синей накидке и тоже с мечом в руке. Она заворожёно следила за этой игрой, не заметив, как репетиция подошла к концу.
— Ну как тебе? — смущённо спросил Иван.
— Здорово! — искренне ответила Рита и с сожалением добавила: — А у нас в школе нет такого.
— Так и у нас не было. Это никто специально не организовывал. Янка, — он кивнул в сторону полноватой девушки, — она у нас режиссёр; так вот, она повесила у расписания объявление, попросила у директора ключи от зала, и всё.
— Как – всё? А разве так можно? — удивилась Рита.
— В том то и дело, что так как раз и нужно! — возбуждённо продолжал Иван. — Не ждать специальных приглашений, а делать самим то, к чему стремится душа.
Натянув свитер и надев куртку, он тихонько спросил:
— Хочешь попробовать?
— Да, очень, — тихо промолвила Рита, — но я не знаю, получится ли?
— Конечно, получится! — сказал Иван так громко, что присутствующие повернулись в их сторону. Вдруг Рита почему-то вспомнила Литейный мост той жуткой ночью; на мгновенье ей стало страшно от осознания, что всего этого с ней могло уже не случиться. В памяти промелькнули слова Артёма о том, что у нее всё ещё будет, и теперь она окончательно поверила в то, что в её жизни всё только начинается, и что будущее зависит в первую очередь от неё самой.

Остаток вечера она провела в компании новых знакомых в кафе недалеко от школы Ивана, а придя домой, сразу же села за ноутбук, чтобы написать обо всём Артёму. Но впечатлений было так много, и были они настолько яркими, что девочка не знала, с чего начать и как лучше изложить их в письме. В итоге она решила попросить Артёма о встрече; ей важно было рассказать ему обо всём лично.
— Мне очень нужно поговорить, — написала она ему на почту, — может быть, завтра после обеда? Я могу подъехать, но не помню точно, куда.
Артем не ответил. Он уже сладко спал после хлопотного, насыщенного дня. Её письмо он прочитал утром и, испугавшись, что с Ритой опять что-то неладное, сразу же написал:
— Приезжай. Я с 15-00 дома, — и далее следовал адрес.

Часть 4

В ожидании горячего Михаил осушил рюмку водки. Сегодня он обедал в обществе своего коллеги из банка. Это был его любимый ресторан, единственным недостатком которого являлась относительная удалённость от места работы.
— А что если тормознут? — осторожно спросил его товарищ, во взгляде которого присутствовал лёгкий налет кокаина.
— Да никаких «если», — без стеснения икнув, ответил Загорский. — Не родился ещё тот мент, который у меня права заберёт. Ну так вот, — вернулся он к неожиданно прерванной теме, — я бассейн делаю всесезонный с раздвижной крышей — как в кабрио. Денег ввалил в него!.. Весной закончу.
— А чего – весной? — поддержал беседу коллега. — Хотя, понятно. Нынче бабло с напрягом идёт.
— Да нет проблем, — возразил Михаил, — денег как грязи! Просто архитектор посоветовал в тёплый сезон работы заканчивать, ну, чтобы гидроизоляция надёжнее легла.
Предметом застольной беседы было строительство коттеджа Загорского недалеко от Питера. Вскоре официантка принесла горячее и начала аккуратно собирать тарелки после съеденной закуски.
— Слышь, коза, ты чё принесла? — возмутился Загорский на весь ресторан. — Я просил средней прожарки, а это что?! — и он нервным движением демонстративно надрезал кусок мяса, лежащий на тарелке. — Это же, бля, хоккейная шайба, а не ягнёнок средней прожарки!
От испуга девушка уронила одну из тарелок на пол и, расплакавшись, убежала на кухню.
Через минуту к гостям вышла администратор и, извинившись, с милой улыбкой сообщила, что очень скоро всё будет в самом лучшем виде, а заказанные рёбра ягненка — подарок дорогому гостю от заведения.
— То-то же, — снисходительно произнёс Загорский и снова потянулся к графинчику.

Рита крутилась перед зеркалом в новой жёлтой куртке, купленной мамой ещё в прошлом году. Она ни разу не надевала её из-за яркой расцветки, отдавая предпочтение чёрному заношенному пуховику, и вот сейчас, наконец-таки, решилась. Посмотрев на часы, девчушка громко хлопнула дверью и выбежала на улицу. Времени было в обрез, ведь предстояло успеть в центр — на встречу с Артёмом, чтобы уже к шести часам вернуться на репетицию школьного театра. Лишь в вестибюле метро Рита обнаружила, что в спешке забыла переложить содержимое карманов старой куртки, в том числе, и телефон. Но мелочи в джинсах на дорогу хватало, и она решила не возвращаться; запомнить адрес Артема было несложно, а номер его мобильного она всё равно не знала.
Девушка ступила на эскалатор станции Чернышевская и во время движения наверх с открытой улыбкой размышляла, с чего начнёт рассказ. Навстречу проплывали очень разные, но в основном доброжелательные лица. Странно, ведь раньше она их совсем не замечала. Ещё неделю назад весь окружающий мир казался ей если не враждебным, то, как минимум, злым и опасным. Это и были те первые, пока едва уловимые ростки нового, позитивного сознания, с трудом пробивающиеся сквозь «чернозём» жестокой действительности. И вряд ли кто-то смог бы узнать в этой симпатичной, жизнерадостной барышне того загнанного зверька, того маленького потерянного человечка, решившего свести счёты с жизнью, даже не успев, по сути, её начать.

Загорский неспешно вышел из ресторана и, выставив из-под расстегнутой куртки свое пивное брюшко, вальяжно проследовал к припаркованному неподалёку «Рендж Роверу», на котором красовались «зеркальные» номера с тремя буквами «а» — отличительная деталь серьёзных людей от всех прочих. Провожая хищным похотливым взглядом проходившую мимо длинноногую блондинку, он нарочито важно и долго усаживался в водительское кресло. Зато его товарищ резво запрыгнул на соседнее сидение и, посмотрев на свои Breguet, подметил:
— Ого, сегодня слегка подзадержались.
— Да это все из-за этого сраного ягнёнка, мать его… — выругался Михаил и добавил: — Сейчас нагоним.
Однако после первого же поворота машина застряла в безнадёжной пробке. Загорский ещё раз крепко выругался и, заскочив правыми колесами на тротуар, объехал несколько стоящих авто, после чего нырнул под «кирпич» в переулок, а оттуда на Фурштатскую, где движение было более-менее свободным.

Рита стремительно выбежала из метро и быстрым шагом направилась к переходу, чуть слышно напевая себе под нос что-то весёленькое. Она сделала первые шаги по «зебре» и, повернув голову влево, на мгновение застыла со страхом и отчаянием в широко раскрытых глазах. Из-за стоящей у перехода Газели неожиданно и неотвратимо выскочил огромный чёрный автомобиль. Возможно, она ничего не успела почувствовать, как будто плотный тяжёлый занавес рухнул перед её глазами с металлическим лязгом, отрезав от внешнего мира. Джип притормозил, запоздало «крякнув» спецсигналом, и через пару секунд рванул прочь, продолжая распугивать вызывающим кряканьем растерянных окружающих. На его блатных «зеркальных» номерах выделялись три магические буквы «а». Кто-то снимал трагедию на мобильный, кто-то звонил в скорую, и только несколько человек, выйдя из оцепенения, подбежали к лежащей без сознания девушке.
— Вот, бля, — пробормотал водитель, — только этого нам и не хватало!
— Может, нужно было остановиться? — осторожно предположил его спутник.
— Забей! — повелительно рявкнул Загорский, продолжая всматриваться в зеркало заднего вида — не увязался ли кто — и прибавил громкость и без того орущей магнитолы.

С вечера тревожное чувство не покидало Артёма. Через каждые пятнадцать минут он заглядывал в компьютер в надежде увидеть новое письмо, но Интернет словно замер. Его последнее вопрошающее послание к Рите по-прежнему оставалось без ответа. Попытки отыскать её в сетях по подсмотренному им при знакомстве нику Marlen оказались безрезультатными, количество пользователей с таким именем было огромным, и к тому же он не знал, что в день знакомства с Иваном она поменяла этот ник на обычное Rita. Раздражительность, причиной которой стала невозможность что-то выяснить и, соответственно, что-либо предпринять, усиливалась; ведь ему не были известны ни её адрес, ни телефон, ни даже фамилия! Заснуть удалось только под утро, да и то с большим трудом.

Его задержали в тот же день, когда после бесконечных безответных звонков мама Риты — Юлия, примчавшись под утро домой, обнаружила в ноутбуке дочери странную переписку и в жуткой истерике позвонила в полицию. В комнате Артема провели обыск, изъяв системный блок от компьютера и маленького белого медвежонка в розовом комбинезончике — подарок девочки в ту злополучную ночь.
На стене кабинета следователя капитана Саенко висел большой цветной плакат с изображением пистолета Макарова в разрезе; край стола был слегка обгрызен, а в воздухе витал лёгкий чесночный «аромат».
— Ну что, гражданин Новиков Артём Николаевич, — с усталым видом изрёк следователь, присев на край стола и теребя в руке листок протокола, продолжил: — значит, вы утверждаете, что видели несовершеннолетнюю Маргариту Кузнецову лишь однажды и при таких вот душераздирающих обстоятельствах?
— Я там всё написал, — стараясь сохранять самообладание, ответил Артём.
— Ты хоть сам-то соображаешь, что сочинил? — с презрением, сквозь зубы процедил полицейский, перейдя на унизительное «ты» и наклонившись почти к самому уху Артема. — До тебя, урод, хоть дошло, что подозреваешься ты, ни много ни мало, в совершении убийства?! — и, прокашлявшись, добавил: — Надо же, и про бровь свою разбитую, казалось бы, мелочь, а как складно придумал!
Они были практически ровесниками, хотя внешне следователь выглядел не очень: редеющие, неаккуратно постриженные волосы, мешки под глазами, морщины, а также растянутый ворот поношенного свитера и до блеска заглаженные чёрные брюки. Но сегодня, сидя на краю стола в своём кабинете, он был «на высоте» положения и в прямом, и в переносном смысле.
— Ну, вот что, ублюдок, а теперь я тебе расскажу, как всё было, — ядовито выдавил из себя сыщик и скривился в гаденькой улыбке, обнажив кривые, не очень здоровые зубы. — Так вот, — продолжил он, — ты, мразь, совратил ребёнка, насытил свою похоть, а когда что-то пошло не так, решил избавиться от неё. А чтобы обзавестись хоть каким-то алиби, написал на «мыло» волнительные строчки, мол: — Где ты и что случилось?
Выслушав весь этот бред с широко раскрытыми глазами, Артём растерянно посмотрел на капитана, злобные, бегающие глазки которого вызывали отвращение, и ему впервые за время пребывания в отделе стало не по себе. Только сейчас он понял, насколько крепко влип. Он вытер со лба пот и, расстегнув ещё одну верхнюю пуговицу рубашки, попросил воды.
— Ну вот, сразу бы так, — ободрился Саенко, моментально сменив тон, и налил из графина полный стакан воды. — Слушай, Новиков, я же, как мужик, тебя понимаю. Ну, бес попутал, на свежее тело потянуло, на «первоцвет», так сказать. Не удержался. Ну, такое дело, — почти по-дружески запричитал он, подсаживаясь поближе и, поставив на чистый лист бумаги стакан с водой, сказал: — Давай, пиши.
— Что писать? — с недоумением посмотрел на него Артём.
— Ну как все было на самом деле. Как ты её, это самое, ну ты понял, что потом происходило, ну и сколько у тебя вообще таких было? — вновь противно ощерившись, уточнил следователь.
— Я уже все написал, и добавить мне нечего, — медленно произнёс Артём.
— Понятно, — вздохнул Саенко. — Адвокат есть или помощью государства воспользуетесь? — снова перешёл он на официальное обращение.
— Адвокат? — повторил Артём, обдумывая вопрос.
— Адвоката вам завтра предоставят, — не дожидаясь ответа, заявил следователь. — Хотя, была бы моя воля, я бы вам, педофилам, без всяких судов и адвокатов яйца бы отрывал, — поставил он точку на первом допросе.

Часть 5

 

Камера следственного изолятора встретила Артема ужасной вонью и невероятной духотой. Мужчины в майках и без, в основном, с грубыми, суровыми лицами, были повсюду. Артём прошёл чуть вперёд и остановился, пытаясь найти глазами хоть какое-то свободное место. Складывалось ощущение, что камера набита людьми, словно бочка сельдью.
— Срыгни с продола! — бросил фразу в его сторону крепкий мужик с голым торсом, весь усеянный наколками.
Артём вопросительно посмотрел на громилу.
— Ласты с прохода убери! Не на прашпекте, — уточнил тот, задев Артёма плечом, протискиваясь в глубину камеры, и уже оттуда дополнил замечание: — В приличном обчистве здороваться принято.
В какой-то момент Новикову померещилось, что всё это происходит не с ним, а с его виртуальным двойником — настолько нереальным казалось происходящее. Вдруг его слух уловил едва различимый шёпот, обращённый, по всей видимости, к нему:
— Эй, браток, греби сюда.
Артём всмотрелся в глубину камеры и увидел чью-то ладонь, машущую в полумраке. Он подошёл поближе. На шконке сидел относительно молодой, худощавый паренёк; он чуть подвинулся и доброжелательно сказал:
— Падай сюда.
Артём присел, хотя напряжение, сквозившее в каждом его движении, невозможно было скрыть.
— Тебя как звать-то? — спросил парнишка.
— Малёк! Подь сюды, — раздался чей-то голос с другого конца камеры.
— Ща, — крикнул в ответ сосед Артёма и, повернувшись в пол-оборота, прошептал:
— Ща, я вернусь, и побазарим.
— Ау, баклан, долго еще ждать?! — прогремел всё тот же голос, но уже более требовательно.
Паренёк вскочил и, демонстрируя чудеса ловкости, проскользнул в противоположный угол камеры.
Вернувшись минут через пять, он плюхнулся на шконку, и тем же дружеским тоном продолжил беседу:
— Аркашу сегодня должны были на зону отправить, но чёй-то не вышло. А так, ты его место займёшь. Но пока тута перекантуйся, а то на полу придётся покласться.
— Тебя как зовут? — спросил Артём, обращаясь к новому и пока единственному знакомому.
— Зови Малёк. А так-то я Лёха, — бодро ответил тот.
— А баклан — это?.. – решил уточнить Артем.
— Да-а, — на секунду задумался сосед и как смог разъяснил: — Малёк — погоняло, а баклан, — и после короткой паузы закончил мысль: — короче, это так, ни к чему это.
Над камерой висел гул, состоящий из негромких, приправленных матом, бесед арестантов, на фоне которых резали слух смешки и выкрики, по всей видимости, бывалых обитателей Крестов на малопонятном Артёму блатном языке. Ассоциативно Новикову вспомнился грязный, набитый потными пассажирами, плацкартный вагон, застрявший где-то посреди степи в жаркий июльский полдень. Неожиданно чья-то нога пнула его ступню, как футбольный мяч. Артём поднял голову и увидел нависающего над ним разрисованного пейзажами уже известного ему Банера.
— Слышь, брус, ты братве поведать о своих подвигах желания не имеешь? — громко, соблюдая особую интонацию, обратился он к Артёму, «дирижируя» во время своей речи пальцами правой руки.
Камера притихла, но через несколько секунд, откуда-то из глубины прозвучал низкий спокойный голос:
— Банер, отвянь от человека. Седой ведь решил погодить с «пропиской». А ты, видать, не сильно хорошо усвоил?
— А я чё? — выкрутился человек-картина, — я ж так, побеседовать заглянул, — и манерно прошествовал по узкому проходу дальше, затянув что-то из шансона.
Артем выдохнул. Он слабо представлял себе, что означает на тюремном сленге слово «прописка», и уж тем более для него было загадкой, почему и кто с этой самой «пропиской» решил «погодить».
— А его Банером за наколки прозвали? — тихонько спросил он у Малька, кивнув вслед отошедшему сокамернику.
— Ну, типа того, — ответил сосед, — ещё шибко рисоваться любит. Шибутной он.
— А кто такой Седой? — продолжил Артём вечер вопросов.
Малёк резко сменил простовато-глупое выражение лица на очень серьёзное и важно произнёс:
— Седой — он «руль»; из блатных он, в авторитете.

Артём заснул, сидя на шконке, но сон был быстротечным. От неудобства сильно затекла нога и болела шея. Вокруг было уже совсем тихо, лишь только храп сокамерников время от времени нарушал эту зловещую тишину. Он встал и подошел к окну, за которым сквозь ржавые пластины металла, плотно сваренные наподобие решёток, мутно виднелся кусочек ночного города. Панорама была неважная, поскольку обзору мешал соседний корпус Крестов, примыкающий под прямым углом, но, всмотревшись внимательнее, он увидел фрагмент Невы и ряд огоньков. Артём попытался сориентироваться, и когда это более-менее удалось, он вздрогнул: по иронии судьбы его взору предстала именно та часть Литейного моста, где он не так давно спас от неминуемой гибели девочку-подростка.
— Мистика какая-то, — подумал Новиков, и мысли тут же перенесли его к недавним драматическим событиям; перед глазами возник образ Риты:
— Рита, Рита, что же ты всё-таки натворила, девочка? — прошептал он и с тягостными мыслями вернулся на прежнее место.

Юлия нервно ходила по квартире из угла в угол, не выпуская из рук чашку с уже остывшим кофе. Её терзали мысли о том, что могло случиться с её ребёнком? Она проклинала себя за то, что в последнее время девочка был предоставлен сама себе, и что у неё — у матери, у самого близкого и родного человека — практически не находилось времени на так необходимое в этом возрасте общение. Неожиданно её внимание привлёк неестественно отдалённый, но очень знакомый звук. Это была мелодия телефона дочери. Женщина забегала по квартире, пытаясь отыскать источник этого звука, и скоро телефон Риты нашёлся в кармане её старой куртки.
— Да, слушаю, — дрогнувшим голосом произнесла Юлия.
— Рита?! — услышала она в трубке выкрик молодого человека.
— Кто это? — спросила она строго.
— А где Рита? Что с ней? — проигнорировав вопрос, с нескрываемым волнением продолжал кричать парень.
— Так, молодой человек, я, кажется, ясно сформулировала вопрос: кто вы такой? — взяв себя в руки, повторила она учительским тоном.
— Я Иван, друг Риты. Я уже третий день не могу дозвониться. Мы должны были…
— Так, Иван, — перебила она его быструю, сбивчивую речь, — где вы сейчас? Нам нужно срочно поговорить.
— Да я здесь, у вас внизу стою; я номера квартиры не знаю, — всё также эмоционально отвечал молодой человек.
Юлия подошла к окну и, отодвинув занавеску, внимательно посмотрела вниз. Во дворе, высоко задрав голову, прижав к уху телефон, стоял худощавый парень.
— Поднимайся, — сухо сказала женщина, назвав номер квартиры.
Иван был в полном смятении. Рассказав о том, как они познакомились с Ритой, он долго не мог понять, что же всё-таки произошло, а осознав, затих и c поникшей головой медленно опустился на табуретку.
— Милиция, то есть, как её там сейчас, полиция ищет, — заполнила Юлия минутную паузу в разговоре. — Они даже уже кого-то задержали.
— Кого-то? — с недоумением переспросил Иван. — Как всё это странно. А вы звонили, ну, в больницы, и ещё?.. — он собирался произнести слово «морг», но не смог этого сделать.
— А разве в полиции не должны всё это выяснить? — наивно спросила женщина.
— Ну, может, и должны, но думаю, что нужно заняться этим ещё и самостоятельно. У вас же есть Интернет?
— Да, конечно, — приободрилась Юлия, но тут же, опомнившись, призналась: — Хотя ноутбук в полицию забрали зачем-то.
Немного подумав, она засуетилась и, порывшись на полке, достала сверху пыльный телефонный справочник «Жёлтые страницы».
Они начали звонить сразу же, предварительно вырвав листы из нужного раздела толстенной книги. Но дело это оказалось не таким быстрым и простым, как представлялось на первый взгляд. Дозвониться по многим телефонам было невозможно, а ожидание информации от некоторых приёмных отделений затягивалось на долгие минуты, казавшиеся им вечностью.

Артёма привели на встречу с адвокатом после очередного безрезультатного допроса, на котором слова следователя: «Боюсь, я не смогу гарантировать вам безопасность в местах содержания», — неприятно резанули слух. Адвокат — приветливый немолодой мужчина в массивных очках с крупной оправой — был одет в серый поношенный костюм и белую сорочку, приправленную ярко-красным галстуком с редкими косыми полосками.
— Шагнович Леонид Самуилович, — представился он.
После короткой разъяснительной беседы адвокат снял очки и, хитро прищурившись, произнёс:
— Надеюсь, вы понимаете, насколько серьёзно ваше положение?
— Я понимаю, — кивнул в ответ Артем, — но это нелепая ошибка, я ни в чём не виноват, — и после тяжёлого вздоха задал вопрос, который так его мучил, и который часом раньше поверг капитана Саенко в бешенство: — По поводу этой девушки — Маргариты, что-нибудь прояснилось?
Адвокат снова надел очки и, внимательно посмотрев на подзащитного, ответил:
— По этому поводу вам лучше пообщаться со следователем. Кстати, вы же только что с ним беседовали?
И в голосе, и во взгляде Шагновича угадывалось главное — абсолютное недоверие. Артём понял, что человек, призванный его защищать, уже сейчас, заранее полностью убеждён в его виновности.
— Первое, что необходимо предпринять, — продолжил юрист, — сделать всё, чтобы освободить вас до окончания следствия под подписку или залог.
— Да, да, конечно! Что для этого нужно? — воодушевился Новиков.
Улыбнувшись в ответ на такую почти детскую непосредственность и придвинувшись поближе, адвокат тихонько произнес:
— Деньги.
— Сколько? — спросил Артём с прежней наивностью в голосе.
Простодушие и растерянность, как реакция на происходящее, были легко объяснимы, ведь он впервые в жизни попал в жернова косной и безжалостной правоохранительной машины, испокон веков перемалывающей судьбы людей рядами и колоннам.
Юрист достал ручку, листок бумаги, аккуратно разорвал его пополам и на половинке написал цифру с шестью нулями, после чего придвинул листок своему подзащитному.
Увидев сумму, Артём побледнел и перевёл вопросительный взгляд на адвоката.
— Рублей, разумеется! — уточнил Леонид Самуилович. — Видите ли, преступления, в совершении которых вы подозреваетесь, очень серьёзные, — опустив глаза, медленно произнёс он, — относятся к разряду тяжких. Я даже до конца не уверен, что и при соблюдении всех формальностей, — Шагнович помахал в воздухе листочком бумаги, — суд примет все мои доводы и пойдёт навстречу.
— Но у меня сейчас нет такой суммы, — не скрывая досады, признался Арём.
— Понимаю, — закивал головой защитник, разрывая листок на мелкие кусочки, — но наверняка же есть люди, которым небезразлична ваша судьба? Друзья, родственники, активы, в конце концов!
Артём задумался. С немногочисленными друзьями по поводу денег он общался совсем недавно. Сестра, родители, Светлана… Он перебирал в уме все возможные варианты и поморщился при мысли о том, как отреагирует на эти омерзительные обвинения Света. Беспокоить родителей по такому жуткому поводу он тоже не мог — у стариков просто могло не выдержать сердце. Сестра же совсем недавно купила дом, взяв крупный кредит.
— Я даже не знаю, — вздохнул он и чуть погодя добавил: — разве что вот… — Новиков написал на листке бумаги мобильный Загорского, смутно надеясь, пожалуй, только на его могущественные связи, но вместе с тем понимая, что денег он, скорее всего, не даст. — Других вариантов у меня нет.
— Ну что же, хотя бы так, — вставая и пряча листок с телефоном в видавший виды портфель, сочувственно завершил беседу адвокат.

Часть 6

Одного вечера не хватило, чтобы связаться со всеми медицинскими учреждениями города. Две предыдущие бессонные ночи буквально свалили Юлию с ног. Утром следующего дня, измождённая от переживаний, она, словно робот, вошла в вагон метро, чтобы заехать на работу, где не была с момента исчезновения Риты. Иван же продолжил поиски самостоятельно, решив не идти в школу. Когда Юлия увидела своё отражение в стекле вагонной двери, то не сразу себя узнала: от неё прежней, сексуальной и деятельной, не осталось и следа. За эти дни она похудела и осунулась; на её бледном, забывшем о косметике лице, пролегли новые морщины и читалось только лишь опустошение. Она вышла на станции Владимирская, чтобы перейти на другую линию метро, и тут звонок мобильного вывел её из состояния апатии.
— Юлия Сергеевна? — прозвучал приятный женский голос.
Звонок был с незнакомого городского номера, что снова усилило тревогу и без того измотанной женщины.
— Да, а в чём дело? — насторожённо произнесла она.
— Это вас из Мариинской больницы беспокоят. У нас ваша дочь находится, Маргарита.
Юлия остановилась у колонны и, прислонившись к ней всем телом, с трудом выговорила:
— Что с ней?
— Да вы не волнуйтесь, уже всё нормально. Автомобильная авария; она ночью пришла в сознание и попросила позвонить.
Проходящий мимо мужчина взглянул на Юлию, едва стоящую с закрытыми глазами у колонны, приостановился и, посмотрев на неё ещё раз внимательнее, спросил:
— Вам помочь?
— Нет, спасибо. Уже всё нормально, — устало улыбнувшись, ответила женщина и быстрым шагом пошла в обратном направлении — к выходу в город.

Юлия уже беседовала с врачом, когда в больничном коридоре появился следователь Саенко. Это она позвонила ему по пути в больницу, вспомнив о том, что кто-то из-за этой ужасной истории сейчас находится под стражей.
В тот злополучный день «скорая» приехала довольно быстро. От места аварии до больницы не более пяти минут езды с мигалкой. Рита долго находилась без сознания, врачи констатировали сильный ушиб головного мозга, в связи с чем было принято решение ввести её в состояние искусственной комы. При себе у неё не было ни документов, ни телефона, поэтому установить личность пострадавшей не представлялось возможным. О происшествии с участием неизвестного подростка сразу же должно было стать известно дежурному по ГУВД со всеми вытекающими последствиями, и тогда, скорее всего, ситуация прояснилась бы в день обращения Юлии в полицию, но тут, вероятно, «включились» связи Загорского, что и спутало все карты. К счастью, худшие прогнозы по поводу травмы не подтвердились, и после того, как девушка очнулась, положительная динамика, по словам врачей, была очевидной.
— Ну-с, на носу Новый год, — торжественно напомнил маме седовласый доктор. — Так что, если в ближайшие дни состояние будет стабильным, без негативных, так сказать, сюрпризов, сможете забрать её домой, но под вашу ответственность и с соблюдением всех рекомендаций.
Капитан Саенко стоял чуть в стороне. Его глаза не излучали той радости, которую испытывала Юлия. Ещё вчера он мысленно примерял майорские погоны, рисовал в своём воображении картины повышения по службе.
— А ведь так всё ладно складывалось, — размышлял он. — Девчонка жива и слава богу, конечно, но дело-то, похоже, рассыпается, как карточный домик. Вместо громкого раскрытия — банальное ДТП. Вот же непруха. Ну уж нет, я так просто не сдамся!

Загорский жил в престижном районе города — на Крестовском острове. Он сидел обнажённый, лишь слегка прикрывшись простынёй, на полу в огромной комнате своей необъятной квартиры, прислонившись к краю широченной кровати. Значительная часть окружающего пространства была заставлена пустыми бутылками из-под элитного алкоголя, по количеству которых можно было судить о продолжительности запоя. Зазвонил мобильный, лежащий на полу примерно на расстоянии метра от него. Михаил не без труда вытянул ногу и со второй попытки, захватив свой Vertu пальцами, пыхтя, придвинул его ближе к себе.
— Да, — отозвался он противным, протяжным фальцетом и, комично кашлянув, закончил приветствие: — Загорский у аппарата.
— Михаил Владимирович? — раздался в трубке задорный мужской голос.
— Ты хто? — грубо спросил Михаил и, свернув губы трубочкой, направил свой мутный взор в глубину комнаты.
— Это журнал «Невские огни», — бойко продолжил молодой человек. — Я звоню вам по поводу недавней автоаварии с вашим участием; вы не могли бы ответить на несколько…
— Слушай, ты, «невский огонь», ещё раз позвонишь, будешь гореть вместе со всей своей вонючей редакцией. Ты понял?! Нет, а кто тебе, вообще, дал мой телефон? — перебил Загорский и, не дожидаясь ответа, сбросил вызов, после чего сделал затяжной глоток коньяка прямо из горлышка фигурной бутылки и, тяжело дыша, взгромоздился на кровать всем своим не слишком изящным телом.
— О, а ты кто?! — удивлённо воскликнул он, задев плечом обнажённую молодую блондинку, сладко спящую рядом. — Ты откуда взялась-то, лахудра?
Загорский смутно помнил, как завершился минувший день и поэтому в каком-то смысле открывал этот мир для себя заново. Но девушка никак не отреагировала на вопрос хозяина квартиры.
— На, вот, выпей, — Миша наклонился к своей гостье и с ехидной улыбкой «оросил» её милое личико тоненькой коньячной струйкой.
— Ммм, — еле слышно простонала девушка, но вскоре «живительная» влага оказала свое тонизирующее действие и она, с трудом приподнявшись над подушкой, заорала:
— Ну чё ты делаешь-то, придурок?!
— А ну-ка, ротик прикрыла, — остудил её пыл Загорский, — и вообще, давай, чеши отсюда. Кто ты, блин, такая?
Вместо ответа блондинка повернулась на другой бок и, по всей видимости, снова уснула. С наслаждением закурив сигарету, Михаил едва лишь успел откинуться на подушку, как снова зазвонил мобильный.
— Да что же вам неймется-то, суки? — злобно выругался он и с остервенением швырнул назойливый телефон о стену. Vertu разлетелся в дребезги на бесчисленные кусочки своего сверхдорогого содержимого.
Адвокат Шагнович набирал номер Загорского снова и снова, но обнадеживающие вначале гудки окончательно сменились фразой автоответчика: «Абонент выключен или не в зоне действия сети».

Саенко зашёл в кабинет дознавателя районной ГИБДД и, услужливо кивнув, представился.
— Виктор, — пробурчал в ответ гаишник и снова перевёл взгляд на монитор компьютера.
— Я по поводу аварии с участием Маргариты Кузнецовой, — сообщил капитан о цели визита.
Дознаватель снова посмотрел на гостя, теперь уже не скрывая раздражения. Он был не очень молод, хотя и носил на плечах погоны старшего лейтенанта. Вид у гаишника был усталый и недовольный; густые, неухоженные усы подчёркивали скверное настроение. К тому же он с трудом помещался на своём стуле между шкафом и столом по причине чрезмерной полноты, что вызывало сочувствие и улыбку одновременно.
— Как же меня достали с этим делом, — признался дознаватель. — Ну, а у тебя-то к этой аварии какой интерес?
— Да я этим делом тоже занимаюсь, только в другом ракурсе, — ответил Саенко.
— Ну, значит, ты ситуацию знаешь? — осторожно предположил старлей.
— Не совсем, — уточнил следователь. — Я же говорю, веду дело по факту исчезновения несовершеннолетней Кузнецовой, а что касается ДТП, пока не в курсе, ну, в смысле, деталей. По этому поводу и приехал.
Дознаватель постучал пухлыми пальцами по краю стола, затем произвёл несколько движений компьютерной мышью и слегка развернул монитор в сторону Саенко, разместившегося без приглашения на соседнем стуле. На экране был запечатлён момент той самой аварии, снятой, по всей видимости, видеорегистратором встречной машины. Гаишник увеличил картинку, и на номерах «Рендж Ровера» проявились «зеркальные» цифры с тремя буквами «а».
— Вот, — сказал он, обращаясь к пока еще ничего не понимающему собеседнику, — это виновник ДТП. Сбил на переходе, скрылся с места аварии.
— Ну?
— Баранки гну! Ты номера видел?! Мне по поводу этого «крутня» в тот же день из главка позвонили, точнее, не мне, а моему начальнику.
— Понятно, — сочувственно кивнул следователь.
— Да ничего тебе не понятно! — вышел из себя дознаватель. — Мы хотели по-тихому всё решить, да только позавчера в Интернете вся эта муть всплыла, — Виктор со злостью ткнул пальцем в экран. — Так ты представляешь, нам в отдел только за один вчерашний день по этому поводу позвонили, — и он начал загибать пальцы, — из Управления, с местного телеканала и из прокуратуры. Да ладно бы из нашей, а то из Генеральной! И каждый, из этой, твою мать, компашки душу мне плющит. А ты тут как хочешь, так и выкручивайся!
В голове Саенко наконец-таки соединились все звенья одной цепочки, и он расплылся в улыбке.
— Ну чего ты лыбишься? — возмутился старший лейтенант.
— Да то, что я, Витёк, и есть твоё спасение, — с трудом сдерживая эмоции, ответил капитан.
— Ну-ка, поясни, — заинтересовался гаишник.
— Объясняю, — начал Саенко. — «Пассажир», дело которого я веду, недавно совратил, кого ты думаешь? — он сделал паузу и интригующе посмотрел на коллегу.
— Ну, кого? — теряя терпение, нервно повторил дознаватель.
— Эту самую малолетку, Кузнецову! — радостно воскликнул капитан, — которая через некоторое время бросилась под машину.
Гаишник с недоумением посмотрел на собеседника.
— Почему бросилась?
— Да потому что это — доведение до самоубийства — статья сто десятая, если забыл.
— Да ну, — скептически скривился старший лейтенант, — самоубийство на пешеходном переходе? Бред. И потом, откуда такая уверенность? Он что, привлекался уже, этот ваш «пассажир»?
— Какая разница — привлекался, не привлекался! — вспылил Саенко. — Интеллигентик вшивый, знаю я таких. Мать девки сама заявила — нашла их переписку в компе, соседка дала показания, что малолетка у него ночевала, вещи её у него нашли. К тому же у потерпевшей наблюдалась склонность к суициду, что этот «крендель», то есть подозреваемый, однозначно подтвердил. Что, мало? И тут вдруг под машину попала?! Не верю я в эти случайности, Витя. Короче, я сегодня своему начальству рапорт пишу…
— На тему? — испуганно перебил его дознаватель.
— На тему объединения дел в одно производство. Будет сидеть, мразь, по двум статьям, чтоб знал, как детей «окучивать». Ну, если ты, конечно, не против? Да ты пойми, — капитан по-дружески похлопал гаишника по плечу, — ведь для тебя это самое оптимальное решение; здесь же у тебя тупик, — Саенко махнул рукой в сторону монитора, — а я это дело по-любому дожму; и маньячину этого тоже.
Старший лейтенант тяжело вздохнул. Ему был неприятен этот следак с бегающими глазками, рвущий на ходу подмётки, и он не очень понимал, как очевидные, грубые нарушения ПДД можно прикрыть сомнительной попыткой суицида, но подумал, а вдруг этот капитан действительно знает что-то, чего не знает он, и в знак согласия молча кивнул головой.

Часть 7

Тревожная ночь накрыла с головой чёрным покрывалом страха. Дождь безжалостно хлестал по щекам. Артём стоял, как ему казалось, в эпицентре этого мрака; он ощутил пронизывающий холод только тогда, когда обратил внимание, что его лёгкая, не по сезону одежда насквозь промокла. Подняв голову, он увидел, что находится всё на том же Литейном мосту, и ни единой души вокруг. Он всматривался в ночную мглу в надежде отыскать вдоль Невы хоть какие-то признаки жизни, но тщетно. Горизонт был плотно завешен непроницаемой стеной ледяного дождя. А между тем, холод всё глубже проникал под кожу, и дрожь, пробегавшую по телу сначала мелкой рябью, теперь уже невозможно было унять. Он с опаской посмотрел вниз, но не увидел там ничего; лишь дух захватывало от пьянящего притяжения пугающей пустоты. Артём отвернулся, но тут же, словно повинуясь приказу из небытия, снова направил свой взор вниз, за ограждение моста, и только чей-то незнакомый голос сверху на мгновенье отвлёк его внимание от завораживающей бездны. Голос смешивался с шумом ливня, поэтому с большим трудом можно было разобрать всего два слова: «Жертва неизбежна».

Он проснулся от толчка в бок. Открыв глаза, Артём увидел нависшую над собой зловещую фигуру Банера.
— Спим, значит? — угрожающим тоном произнёс он, — а тебе, случаем, голенькие девочки не снились? А то мы бы подождали, чтоб ты, плесень, ещё чуток кайфанул. А ну, держи его, братва!
Кто-то из стоявших рядом схватил Артёма за шею и с силой придавил его голову о своё колено. Банер резкими движениями и с диким ржанием начал срывать с него брюки. В этот момент Новиков поджал правую ногу и с силой ударил нападавшего сзади. Это был удар отчаяния; он не видел лиц и бил наугад. Но удар пришёлся прямо в пах Банеру, после чего тот согнулся от боли и застонал. Наступила тишина, которую очень скоро нарушил Седой, наполнив камеру громким омерзительным смехом.
— Ну, гнида, — зашипел Банер, — пусти его! — крикнул он урке, всё еще придерживающему Артёма, — и начал наносить ужасающей силы удары по всему телу.
В какое-то мгновенье, словно в замедленном кино, Артём увидел лица окружающих его нелюдей. Некоторые сокамерники изображали спящих, а некоторые наслаждались варварским зрелищем со звериным блеском в глазах, в том числе и Малёк — первый знакомый Новикова по СИЗО.
После одного из ударов Артём упал и потерял сознание, сильно ударившись виском о бетонный угол, отделяющий парашу от жилой части камеры. Банер вошёл в раж и с остервенением продолжал бить ногами, не понимая, что бьёт уже бездыханное тело.
— Банер, ты же его замочил! — раздался голос со второго яруса, и только тогда вспотевший татуированный верзила, тяжело дыша, отошёл в сторону. Размахивая растопыренными пальцами, с тем же нечеловеческим оскалом он заорал:
— Братва, да этот пинет сам кувырнулся! Все же видали! Я его и пальцем не тронул!

Эпилог

Рита вышла на улицу и, облегчённо вздохнув, обратила свой взор к небу, впервые за долгое время наслаждаясь этой жизнью в полной мере — без нелепых огорчений и каких бы то ни было оговорок. Её ждал Иван, как и тогда, при первой встрече, согревая под распахнутой курткой небольшой букетик цветов. Он широко улыбнулся, увидев Риту, и она, поймав его тёплый взгляд, расплылась в ответной улыбке. Мама появилась в дверях больницы чуть позже в компании седовласого врача, на ходу накидывающего пальто поверх белого халата. В этот день выпал по-настоящему первый снег, которого ждали, как минимум, весь декабрь. Через два дня Новый год! Повсюду сверкала новогодняя иллюминация. Праздничное белое убранство укрыло грязный, унылый асфальт, так долго наводивший на горожан тоску-печаль, и словно чистый лист бумаги, перед Ритой, Иваном и Юлией лежала заснеженная дорожка, ведущая на проспект — в новое, замечательное время под названием «жизнь». Рита испытывала уже подзабытое чувство радости, с которым не расставалась в детстве и которое утекло из её жизни, как сквозь пальцы песок, всего лишь за несколько последних лет. Ей было хорошо, потому что рядом с ней были самые близкие люди, и потому что этот декабрь стал для неё тем самым жизнеутверждающим Рубиконом, преодолев который, она открыла в себе нечто, что сделало её сильней и уверенней. И ещё она спешила поскорее попасть домой, к своему ноутбуку, чтобы написать письмо Артёму, без которого эта радость было бы невозможна; ведь ей так много нужно было ему рассказать.

 

Андрей Уваров 2012